***

…Тает белый снег.
Белый снег…
Ветер покачал колыбель.
Новый зажигается век –
на золе от прежних потерь.
Тайна самой первой весны
станет достоянием дня.
Разбивая хрупкие сны,
разве мир способен понять
вырванные с корнем цветы? –
Острый лед – все та же вода…

Повторять побуквенно – ТЫ,
рядом оставлять навсегда,
веря в тишину за окном,
в лица неопознанных звезд,
и прохладу утренних снов,
что с собою ветер принес…

…Вечностью во мне…

Белый снег
скатится тропинками крыш,
продолжая к небу свой бег…

Что же ТЫ так долго молчишь?

***

Сердце-
Биение.

Жизнь или только миг?
Тонкие строки застывших на вдохе веток
под парусами летящей вперед зимы,
под водопадом слепящих потоков снега...

Воздух, готовый разбиться у входа в день -
бликов игра на сетчатке слепого камня ...
К сказкам разгадку несет на спине олень,
добрый посланец замерзших чужих Лапландий.

Сердце-
Биение.

Дай мне послушать стук,
если за пыльною шторой остался голос;
Платье бумаги превращено в золу
меркнущим светом ночных незнакомых окон.

Теплой снежинкой лети на мою ладонь,
солнечный луч, убегая с пустой картины...
...Добрый олень, над сверкающей пустотой,
новой разгаданной сказки запишет имя.

***

Свет разбивается, с-нежно срываясь вниз,
до глубины асфальта, и новый вечер
вновь репетирует мимику сотен лиц,
холодом тишины укрывая плечи
праздно снующим гулякам…

… Слова декабря
безмолвие небесной первопричины
скоро нарушат.
Я ощущаю тебя
каждой молекулой своей бестелесной глины –
биение пульса пересечет ладонь
наискосок, срезая линию жизни;
и глупый амур, вместе с последней стрелой
брошен у входа,
никак не решаясь выйти…
Мягко проникнув, чувствую тонкую ткань
теплых грядущих ночей,
осязаю сильней, чем прежде,
твой запах, и, еще не умея ласкать,
отвечаю на ласку…

…Свет разбивается, с-нежно
падая вниз,
долгих фонарных столбов
отмеряя невыросшую возможность –
коснуться небес.

И рождение первых слов
тем болезненней, чем дольше и осторожней.

***

Зимний плащ ожидания
всегда ослепительно-белый...
Пересчитываю месяцы,
для которых не существует
ни времени, ни поездов.

Чуть заметна тень бабочки
на высокой, неровной стене –
диалоги сухой пыльцы
с наскальным рисунком
дорог, уходящих в небо.

Мы с тобой постигаем друг друга,
играя кожаным переплетом
книги вчерашних дней –
так будет проще коснуться земли
первым весенним утром...

***

Вновь спазмы предчувствий неловко щекочут гортань
(тропинка, петляя, приблизит к заветному югу)
Осталось недолго -
на кончиках пальцев считать
мотки каруселевой пряжи, что нитью по кругу
неровно обводят.
Дыши, отрываясь от сна,
впадая в реальность скрипичным разорванным всхлипом
бесцветных осадков;
А где-то маячит весна,
и яркая зелень травы поднимается лихо,
на цыпочках - к первому солнцу,
почувствовав верх
бездумного счастья рождения маленькой жизни...

...И гладкие капли почти непохожи на снег;
а первое солнце все ярче, и громче, и ближе.

***

Пересчитай слова – запас их пуст,
давно исчерпан взглядом ожиданья.
допит до степени сверкающего дна.
Тюльпан-кораблик огибает куст
ночной сирени, постигая дали
направленного в ночь веретена.

Поверь в дожди за складками стекла…
Где нет морщин – там зелени отрада.
И хлопают в ладони двери сада,
а жизнь часов песочных истекла.

Глаза в глаза – что может быть сильней,
чем первое знакомство узнаванья?
Слов пустоту не заменить словами
календарем использованных дней.

На сброшенном плаще остался след –
всего в одной, такой короткой строчке,
забыть успевшей острую иглу…
И воздух пробужденья бел и слеп.

…Дождинка непроставленною точкой
стекает по измятому стеклу.

***twelve

Двенадцать капель. Преддверье ливней.
Двенадцать строчек в тесьме рассказа -
попытка вспомнить и не увидеть,
и не поверить в чужие фразы.
Двенадцать вспышек. Итоги солнца.
И утро белым раскрасит стены.
И день ракушкой в себе сомкнется,
забыв о взглядах придворной тени.
Двенадцать трещин в скале исканий.
Огрехи кожи на монументах.
Как, выбирая на сэйлах ткани,
нельзя прельститься измятой лентой,
так тянут руки в пучину дружбы,
взамен ломая древки от стягов...
На ксилофоне, давно не нужном,
согбенном ношей забот и тягот,
играет время на темы фарса...
Двенадцать разниц, от раза к разу -
лишь составные к смешенью фарша;
а так хотелось немного джаза...
Весенний ливень роняет капли
под всплески радуг на створках окон;
И заблестит виноград в бокале,
и чьи-то крылья раскроют кокон.

...Двенадцать жизней в одной секунде.
Под скрип пера часовых историй
вновь прячет праздник останки будней,
и каждый день как свободный столик
в кафе под кем-то открытым небом,
где первый взгляд - возвращенья дольше...
И оживет не единым хлебом
дыханье света в прозрачной толще.