|
| | | Алексей Евстигнеев |
|
Впервые в Большом театре |
| Вчера посетили Большой театр. Опера Прокофьева «Огненный ангел». Либретто по роману Брюсова. Кстати, когда покупали программку, одна из служительниц театра нам предложила:
- Просто с перечнем актёров - 50 рублей, а с либреттой – 120.
Мы взяли с перечнем артистов, заметив, что «либретту» уже читали.
Сюжет таков. Шестнадцатый век. Женщина общается с нечистой силой и не выдерживает мучений. Уходит в монастырь, но и там её бесы не оставляют, а начинают докучать не только ей, но и всем монахиням. Заканчивается история тем, что сжигают бедную женщину на костре.
Ещё один герой – рыцарь Рупрехт, который пытается помочь героине, и даже влюбляется в неё, терпит все её взбалмошные фантазии и выкрутасы, но взаимности не добивается.
Главный герой в опере – музыка. Музыку текстом не передать, её надо слушать. Но впечатления можно сформулировать. Музыка Прокофьева мной воспринялась проще, комфортнее, чем музыка Шостаковича в опере «Нос». Этот «Нос» мы слушали в прошлом году в театре Покровского. Проще, это не значит хуже, а для меня, это значит – лучше. Запоминающихся арий нет, так же как и в «Носе». Оркестр играл… Как вы думаете, как может играть оркестр в Большом театре? Вот так он и играл. Шикарно и волнующе.
Актёры, солисты – исполняли свои партии очень хорошо, но возраст исполнителей несколько смущает. Рыцарь Рупрехт – небритый мужчина старше 55-ти лет, в джемпере и галифе. Ну какой это рыцарь? Без белого коня – ладно, это театр. Но забрало можно было бы куда-нибудь приделать. Что за рыцарь без забрала, пусть и открытого. Да ладно. Что я, в самом деле, пристал к этому забралу, эк как меня разобрало это забрало. Вообще, костюмы – никак на шестнадцатый век не тянут. А «тянут» на начало двадцатого. Шинели, фуражки, сапоги. Костюм Рупрехта Лена оценила так:
- Как малообеспеченный рабочий.
Я не обиделся, потому что это был камешек не в «огород» пролетариата, а в «огород» рыцаря. А джемпер - вполне комфортная одежда, даже и для немало обеспеченного.
По ходу действия рыцарь сражается на дуэли. Вот не веришь этому! Ему бы уже в своём возрасте сидеть дома у камелька, с внучками, вспоминать былые сражения. А он дерётся на ножах, да ещё с исчадием ада.
И объятая безумной страстью молодая девушка смотрелась бы достоверней, нежели дама среднего возраста и склонная к полноте. Хотя – это театр. И когда мне Лена сказала, что представляла Ренату (это главная героиня) по-другому читая либретто, я ей ответил:
- А представь, как бы смотрелась в этой роли Монсерат Кабалье!
И что же, отказываться от такого шикарного голоса? Или, кого только не исполнял Паваротти! Театр – это множество условностей. Включайте воображение.
Так что, приходится принимать предлагаемые условности и условия. Главное в опере – красота и воздействие музыки, красота звучания оркестра, красота и сложность звучания голоса. Специально не пишу фамилии солистов, чтобы не подумали, что статья – «камень» в их «огород». Этот «камень» в мой собственный «огород». Ёлки зелёные, да что ж я с этим огородом-то всё никак не расстанусь! Хотел сказать, что надо воспитывать в себе умение воспринимать музыку и пение именно как музыку и пение, а не как картинку из сериала. Я же адекватно воспринимаю стихи в исполнениях авторов, как бы автор ни выглядел. И в даме внушительных размеров можно легко увидеть тонкую душу, и в сухоньком тщедушном старичке – железную волю, и в прыщавом юнце – могучий интеллект и талант. И в музыке всё так же. Надо уметь настроить себя, и тогда получишь такой кайф, что не только попса, но и сложная рок-группа тебе такого дать не смогут.
Кстати, в этом же спектакле, в том который мы слушали, Мефистофеля пел Войнаровский. Все его прекрасно представляют. Потолще героини и Рупрехта вместе взятых. И у него очень достоверненько и талантливо получилось, хотя Дьявол везде изображается худым. Худой – плохой, это само собой, здесь я имею в виду: худой – стройный. Потому Войнаровский и народный артист. Находит ключик и к слушателю и к зрителю.
Зал Большого театра непередаваемо великолепен. Мы сидели в ложе бельэтажа. Это, чтобы было понятней, второй этаж из лож, а всего их шесть. Шесть рядов из лож с позолоченной лепниной опоясывают зал. Напротив сцены, кстати, тоже в ложе бельэтажа, на том же «этаже» где сидели мы, - царская ложа. Или ныне – ложа для почётных гостей. В этот вечер она пустовала.
На седьмом этаже целая вереница буфетов с комфортными диванами или столиками для тех, кто не хочет садиться. И то верно, на спектакле насидишься. Бокал шампанского, как анонсируется «Абрау Дюрсо» - 400 рублей. Чашка кофе – 150. Лена так и не допила шампанское – слишком холодное. Быстро пить она не приучена, а прозвенел уже третий звонок. Сюжет для рассказа в стиле Зощенко. У Зощенко в рассказе, помнится, герой заставлял свою героиню не кушать больше и даже положить обратно надкушенное третье пирожное. В нашем случае можно было бы смело поиграть с понятием «уплачено». Если не забуду и не потеряю интереса к теме, вернусь к этому случаю. Я-то свой кофе неторопливо выцедил аккурат к третьему звонку. Да и не мудрено, в театрах кофе много не наливают – этикет-с.
На втором этаже – залы для прогулок и музей балетных костюмов. Залы в позолоте, зеркалах и бархате. Тут очень много фотографирующих это великолепие. И мы тоже нафотографировались вволю. Тем более – зеркал вокруг полно. Удобно фотографироваться вдвоём и никого не просить, чтобы вас сфотографировали. Отключаете вспышку на фотоаппарате, становитесь рядом, опускаете фотоаппарат на уровень груди, находите себя на дисплее, примерно выстраиваете композицию, затем поднимаете глаза, смотритесь в зеркало, улыбаетесь и нажимаете на кнопочку. Сделайте несколько таких снимков и, уверен, останетесь довольны.
В одном из боковых залов для променада замечательная акустика. Проходя середину зала и что-то рассказывая Лене, я заметил, что мой голос звучит так, как будто я говорю в качественный микрофон. Я сначала испугался – «белочка»? Да я-то тут при чём? Мы с алкоголем по разным дорожкам ходим и пересекаемся раз в два-три года ненадолго. Я, на всякий случай произнёс: «а»! «А-а-а-а» ответило мне затихающее красивое эхо. На меня стали оборачиваться некоторые посетители театра, но поняв в чём дело, подождали пока я наакаюсь, отойду, и сами вставали на моё место и начинали акать.
Обязательно будем ходить в Большой театр, если будет возможность достать билеты, или будут попадаться не слишком жадные перекупщики. Ходить в театры я очень люблю. А вот в Большой - всё как-то не получалось. Видно, не готов был слушать с удовольствием классическую музыку. Сейчас не только готов, сейчас я её жажду и вожделею. Я её и слушаю дома в записях. Но театр, звучание «живого» оркестра, живой голос – это же «совсем другая разница»! Конечно, первое посещение Большого театра, да ещё в возрасте почти руприхтовском (по нынешней театральной версии), когда уже этот театр должен был бы поднадоесть, произвело сильное впечатление. Люди приезжают за тысячи километров с мечтой - сходить в Большой! А тут – живёшь относительно рядом, и многое откладываешь «на потом», никуда, мол, не убежит. Ещё как убежит! Хорошо вот вскочил на уходящий поезд.
О самом спектакле мало сказал. Разберусь в нюансах – буду говорить больше и меньше ёрничать. А вот эмоцию свою послеспектаклевскую, послевкусие так сказать, хорошо запомнил. Выйдя в морозный московский вечер под ручку с дамой в длинной шубе, пройдя между знаменитых колонн, и спускаясь по ступенькам лестницы, так и хотелось залихватски свистнуть и крикнуть:
- Извозчик!
|
| |
|
|
