В изнеможении лежит
жарою осажденный город.
Здесь каждый нынче еле жив,
лучами жгучими пропорот.

И в безоглядности своей
теперь припомним мы едва ли,
как в зябком трауре плащей
недавно лето отпевали.

Жара несносна. Холод плох.
Нам все не в радость. То и дело
вздыхает огорченный Бог:
людским капризам нет предела.