Главная страница сайта "Точка ZRения" Поиск на сайте "Точка ZRения" Комментарии на сайте "Точка ZRения" Лента новостей RSS на сайте "Точка ZRения"
 
 
 
 
 
по алфавиту 
по городам 
по странам 
галерея 
Анонсы 
Уланова Наталья
Молчун
Не имеешь права!
 

 
Рассылка журнала современной литературы "Точка ZRения"



Здесь Вы можете
подписаться на рассылку
журнала "Точка ZRения"
На сегодняшний день
количество подписчиков : 1779
530/260
 
 

   
 
 
 
Чмутова Людмила

Дочь милиционера
Произведение опубликовано в 53 выпуске "Точка ZRения"

Памяти моего отца...

Я дочь милиционера, или милицейская дочь? Сколько я себя помню ребёнком, столько «папа на службе, или папа спит». Нет, ещё помню, как он бреется опасной бритвой, как «правит» её на ремне, натянутом на деревяшку и как чистит пуговицы на своём мундире. Пуговицы - это очень интересно. У отца была специальная «приспособа» для чистки пуговиц - узкая фанерка, с пропиленной в ней щелью, заканчивающейся дыркой, в которую проходила пуговица. Пуговицы кителя просовывались в эту дырку и продвигались в щель. Дальше он брал зелёный камень, но этот камень был мягкий, типа сланца, и натирал пуговицы этим камнем, а потом полировал суконкой. После этого они блестели, как золотые. Папа всегда чистил пуговицы сам, не доверял ни мне, ни сестре. Форменные пуговицы - со звёздочкой и серпом с молотом, сейчас это «раритет». У нас уцелело несколько таких пуговиц. Ещё помню, как стирали и крахмалили белый чехол милицейской фуражки, когда объявляли летнюю форму одежды. Каждый год отцу выдавали отрезы тёмно-синего сукна на форму. Тонкое сукно - на китель и брюки, и толстое - на шинель. Мама «экономила». Отцу шили форму реже, чем выдавали материал. Из сэкономленного шили нам с сестрой юбки. Чем выше становилось звание отца, тем лучшего качества материал выдавали на форму. Мне кажется, у мамы до сих пор хранится пара «сэкономленных» отрезов. Вот служебных ботинок ему не хватало, приходилось покупать, а новехонькие сапоги, хромовые, полагающиеся к галифе, долго перекладывали с места на место во время генеральных уборок; может, целы и сегодня...

Отец хорошо «рос» по службе и быстро стал начальником одного из районов нашего города. Папа был честным милиционером, и жили мы довольно бедно, мама даже не хотела переезжать из коммуналки в отдельную квартиру. Квартира была хоть и отдельная, но совсем маленькая. Всего полторы комнаты, небольшая кухня с плитой, которую топили дровами, дровяной титан в ванной и огромная веранда. Мебели у мамы совсем не было, и купить её было не на что. Чемодан, поставленный на попа и накрытый салфеткой, служил тумбочкой. Масло покупали только детям, а у курицы мама любила шею, чем несказанно меня удивляла. Как можно любить шкуру, «пупырчатую субстанцию», и кости? На зиму рубили бочку капусты. Один вечер соседи приходили помогать рубить капусту к нам, на другой вечер наши родители шли к ним. Для детей получался настоящий праздник с хрустящими кочерыжками... Когда через много лет, мне пришлось «давать на лапу» в военкомате, папа не поверил, что полковник, в форме, в своём кабинете, легко брал у меня взятку и только после этого подписал бумаги. Он и фильмы про «оборотней в погонах» считал чистой выдумкой…

Наша новая квартира была ведомственной. Это значит, что дом принадлежал милиции, и квартиры в нём давали только милиционерам. Дом построили в центре города, буквально в двух шагах от городского отделения милиции. Таких домов было несколько, первые строили сразу после войны пленные немцы. Так что наше с сестрой детство прошло в узком кругу милицейских детей. Севастополь расположен на холмах, дом спускается с горки. Подъезд нашей квартиры получился в среднем дворе. Чтобы попасть на улицу надо или подняться вверх, и пройти через верхний двор, или спуститься вниз, и через нижний двор выйти на остановку троллейбуса. Сейчас отец умер, а мама, по-прежнему, живёт в этой квартире. Во всём доме из первых его обитателей - только мама и верхняя соседка, вдова милиционера, с сыном. Они с мамой жили в одной коммуналке и одновременно переехали в этот дом. Соседи мамы по балкону - тоже старожилы, это семья внука начальника паспортного стола, но он был не первым, а вторым жильцом в своей квартире. Под ним - дочь милиционера, из первых заселенцев. И всё. В соседних домах тоже по паре семей из «бывших». Раньше мама знала всех, кто проживал в этих домах, а сейчас не знает и тех, кто живёт в одном с ней подъезде.... Дом в самом центре, и часть больших квартир были коммунальными. Их первыми расселили предприимчивые комбинаторы. Так что в нашем доме теперь проживают начальник таможни и господа бизнесмены.

Отец любил свою нелёгкую работу и слыл строгим начальником. Когда мне пришло время оканчивать школу и задумываться о выборе института, я хотела поступать в юридический. Папа отговорил. Он даже водил меня в КПЗ и показал контингент, с которым придётся работать. Пьяницы, воры, убийцы, маньяки... Я стала программистом, о чём не жалею. А вот внуков дед хотел видеть юристами.

У отца была трудная судьба. Родился на Смоленщине, в деревне Дроздово, чем очень гордился. Среди его земляков немало знаменитых людей. Семья у них была большая: три старших сестры, папа, его младший брат, младшая сестра и совсем маленький братишка. Их отец умер сорокалетним, когда сестре было пятнадцать, папе двенадцать, брату восемь, младшей сестре четыре, а маленькому всего один год. К этому времени самая старшая сестра жила с мужем в Москве. Вскоре после смерти отца умирает маленький брат. По рассказам семьи, отец «взял его с собой, чтобы матери было легче». Вот такая суровая правда жизни. Так двенадцатилетний мальчик сразу стал взрослым - старшим мужчиной в семье, опорой матери, брату и сестрам на всю жизнь.

После окончания школы отец пошёл работать участковым уполномоченным в своей родной деревне. То есть поступил на службу в милицию. А через год его в Армию призвали. Но тут грянула война. Девятнадцатилетним парнишкой, прямо с Красной площади он отправился на фронт. Прошёл всю войну разведчиком. Не пил и не курил, свои пайки однополчанам отдавал. Был дважды ранен. Второй раз - в сорок четвёртом, под Варшавой, а День Победы встретил в госпитале. Получил много боевых и служебных наград. Два ордена «Красного Знамени», медали «За боевые заслуги», «За безупречную службу», «За победу над Германией»... при этом ни я с сестрой, ни наши дети, его внуки, не слышали от него рассказов о войне, не знаем, за какие подвиги он получил награды. Война для всех - очень тяжёлое время, и он не делился своими воспоминаниями. Хотя искал однополчан. Просил моего мужа переснять и увеличить фронтовые фотографии и посылал их на передачу «Жди меня». Никого не нашёл....

После войны папа поступил в школу милиции и, по окончании её, получил назначение в Севастополь. Здесь он встретил маму и женился, родились мы с сестрой. Потом отец заочно поступил в Харьковский юридический институт и успешно его окончил. Мама вспоминает, что он умел сосредоточиться в любой обстановке. Мы с сестрой, пользуясь редкими днями папиного присутствия дома, во время выполнения им курсовых работ, не отходили от него. В один из таких дней маму насторожила подозрительная тишина, войдя в комнату, она увидела папу, склонившегося над учебником с двумя огромными зелёными бантами на голове, и нас с сестрой, сосредоточенно поправляющими их. Она со смехом поднесла ему зеркало. Он мог заниматься в шумной обстановке общежития, во время сессий удивляя своих сокурсников умением не отвлекаться на разговоры и не замечать ничего вокруг. Отца хорошо знали в Морской библиотеке, которая находилась буквально в соседнем с нашим доме. Много часов провёл он в стенах читального зала, готовя контрольные и рефераты.

Во время учебы в институте он уже работал начальником милиции на Северной стороне и в Инкермане. Когда я болела коклюшем и надо было «дышать морским воздухом», папа возил меня в Инкерман на катере. Для меня коклюш оказался приятной болезнью. Отец любил нас не формально, как любой отец любит своих детей. Он уделял нам каждую свободную минуту своего времени. Если кто-то из дочерей болел, об этом знала вся милиция. Начальник переживал... Пока Севастополь был «открытым» городом, сумел перетащить из деревни Дроздово своих сестёр, мать и семью брата. Поселились они в маленьких комнатах в коммуналках.

Вскоре отца назначили начальником водной милиции. Вода в Севастополе - море. Это управление имело свой офис на Графской пристани. У отца в распоряжении появился служебный катер. Корпоративные поездки на рыбалку и ныряние с катера в чистейшую воду открытого моря - это мои воспоминания о том периоде его службы. Ещё мы смотрели морские парады в День Военно-Морского Флота прямо с балкона его кабинета. Эти парады всегда были торжественными и очень красочными. Нептун, непременно, выходил из вод морских в сопровождении Черномора и тридцати трех богатырей. Салюты не были такими фееричными как сегодня, но были только в городах-героях, и на праздники в Севастополь приезжала тьма народа, чтобы посмотреть салют. Работы милиции в такие дни хватало с лихвой. Приморский бульвар в выходные представлял собой сплошные бескозырки моряков и курсантов - в праздник всех отпускали в увольнение. Потом отца, или в наказание за какое-то самостоятельное решение, или как повышение, сняли с начальника водной милиции, и перевели, опять же начальником, в более удалённый и беспокойный Нахимовский район. Здесь он служил до пенсии и до звания подполковника. Сажал не только преступников, но и деревья на Малаховом кургане - с Хрущёвым, с Микояном, с Иосифом Броз Тито. Это только те, кого я помню по фотографиям в нашем семейном альбоме. Сажал и аллею космонавтов со всеми первыми и вторыми космонавтами. Отец участвовал в совещаниях с первыми лицами нашего города Севастополя. Одним словом, был заметной фигурой и имел как друзей, так и врагов.

Папа никогда ничего не рассказывал дома о своей работе. Ни о каких блестящих расследованиях или «глухарях». Правда, в то время, убийство в нашем городе было ЧП всесоюзного масштаба и, к счастью, случалось крайне редко. Зато помню курьёзный случай, как отца спутали с Микояном, хотя папа никогда не «носил» ни усов, ни бороды. В тот день он сопровождал правительственную делегацию одетым «по гражданке». На нём было пальто, пошитое все из того же сэкономленного сукна и шляпа. Силуэт пальто и шляпы, рост и фигура совпадали с Микояновскими. В какой-то момент он услышал за спиной: «Товарищ Микоян...» - оглянулся, обращались к нему, но отсутствие усов сразу обнаружило ошибку. Все рассмеялись... У нас есть фотография, наглядно подтверждающая правдивость этой истории.

Карьера отца остановилась самым неожиданным образом. Накануне отставки прошло крупное совещание, на котором он выступил с критикой. Буквально через неделю после совещания отцу предложили торжественно уйти на пенсию «по выслуге». Культурно выпроводили из милиции в сорок пять лет. К этому времени он отслужил в органах двадцать пять лет, включая войну. Его служебная карьера подходила к должности начальника городского отделения милиции, но отец получил отставку. Конечно, у папы было много знакомых. Все знали его как очень честного и очень ответственного человека. Ему сразу предложили несколько начальственных должностей. Он выбрал должность первого помощника большого рефрижератора «Севастополь». Так папа стал моряком и повидал мир. Пока позволяло здоровье, он плавал на этом самом «Севастополе». Денег стало заметно больше. Я училась в институте, сестра заканчивала школу. Но милиция оставалась его «болью». Он дружил со своими бывшими сослуживцами, его помнили и уважали.

Но помнили не только сослуживцы. Однажды в троллейбусе привязался какой-то пьяный. На весь троллейбус он угрожал папе, узнав в нём «начальника», который его «сажал». Было страшно. Отец убеждал мужика, мол, ты ошибся, но тот твёрдо стоял на своём: «Я узнал тебя, начальник, я тебя запомнил. Это ты меня посадил...» Мы поспешили выйти на ближайшей остановке, к счастью, этот человек нас не преследовал. Мама рассказывала, что был случай, когда некто приходил разбираться к нам домой, но ошибся квартирой. Тогда в нашем доме жили только милиционеры, так что вызвали своих... Вот так откликалась его служба.

Но иногда его дружба с милицией помогала. Я с соседкой, тоже дочерью милиционера, учились в институте на одном курсе. Мы приехали на выходные домой из колхоза, в который нас «посылали» каждой осенью на помощь в уборке винограда. В воскресенье надо было возвращаться, мы, конечно, прозевали свой автобус, и отец, по старой дружбе, договорился в милиции, чтобы нас отвезли на служебной машине, милицейском «Уазике». Он был с красной полосой, с надписью «МИЛИЦИЯ», всё как положено, и отвозил нас милиционер. Приехав к колхозному общежитию, я попросила водителя, он был в форме, пойти к руководителю, куратору группы, и сказать, что вот, мол, доставил ваших девиц. Эффект был, как в удачной программе «Розыгрыш».

После десяти лет плаванья папа устал от рейсов. Он совершенно не страдал морской болезнью, и даже не понимал, что значит - «укачивает». Просто устал. Впечатления от новых стран притупились и потускнели, осталась усталость от ответственности и разлук. Его позвали работать начальником «вторсырья». Здесь он усилил партячейку. В те далёкие времена был острый книжный дефицит. Чтобы привлечь население сдавать макулатуру, придумали выдавать книжки, в обмен на газеты и тряпки. Мы выгребли все сараи и «заработали» все книги, которые полагались на вторсырье. Делали папе план, как в «Зигзаге удачи». У нас, как сейчас здесь, в Америке, был отдельный мешок для макулатуры, куда складывались все газеты, а их было немало, тетрадки и упаковка от всего. Даже битые бутылки не выбрасывались, а шли в «план по битому стеклу». Но вскоре это место, понадобилось другому, и папу стали сильно ругать за невыполнение плана по заготовкам «рогов и копыт». Он уволился, и его тут же позвали начальником на какую-то захолустную товарную железнодорожную станцию, тоже усилить линию партии. На эту работу ездить было далеко, и вскоре он перешёл на работу в Горисполком, заместителем начальника по транспорту и связи. Работа была ответственная, но опыт «начальствования» помогал с ней справляться. На этом посту он и завершил свою рабочую карьеру. Стали ныть старые раны, он оформил инвалидность, занялся дачей, внуками и разгадыванием кроссвордов. Мечтал поехать на передачу «Поле чудес». Оставаясь пенсионером МВД, отец всегда приглашался на торжества, посвящённые Дню Милиции, и даже получил звание полковника в отставке. Его фотографии есть в музее милиции. Как ветерана ВОВ, отца не забывали и в День Победы. Он был участником торжественного собрания ветеранов, посвящённого шестидесятилетию Победы, ездил с группой ветеранов в Киев. Отец любил жизнь, любил, чтобы мы собирались, любил выпить и закусить, и хотел жить долго. Но…

Похоронили его с участием МВД, и над могилой прозвучал воинский салют...

На День милиции, десятого ноября, маме, как вдове ветерана МВД, приносят подарок от Нахимовского отделения милиции - «выпить и закусить». Кстати, мой день рождения - одиннадцатого, на денёк опоздала родиться...


<<<Другие произведения автора
(13)
(2)
 
   
     
     
   
 
  © "Точка ZRения", 2007-2024