Явившийся образ Хлебникова колыхался и парил над землей жарким прозрачным дымком азиатского лета. Я подумал: это та душа, рядом с которой мне бы хотелось пребывать в вечности. Отчего-то пожалелось, что поэт не дошел пешком до Искандеркуля - бирюзового озера в самых романтичных в Азии - Фанских горах, получившего свое название в честь Александра Македонского, который добрался сюда со своим войском. Согласно легенде, конь полководца Буцефал напился ледяной воды из озера и заболел. Ничто не могло заставить его продолжать путь дальше, в Индию, со своим великим хозяином. И, словно человек, он взобрался на крутую гору и кинулся вниз, в прозрачно-зеленоватые воды озера. Постепенно сухие ветра придали этой горе очертания, напоминающие огромного всадника на могучем коне, особенно на закате, когда тень ее опускается на безупречную озерную гладь, похищая на ночь бирюзу. А после - как в замедленной съемке - над плечом всадника появляется луна - блестящим щитом, воздымаемым им словно в попытке защититься от беспощадной кары громовержца, заставшего земного раба своего столь далеко от дома. Александр сумел в своей жизни поразить всех врагов. После жестокой войны он покорил и "несравненную Согдиану, богатую садами", которую сотворил Ахура Мазда - Ормузд - Добрый азиатский Бог. Он сумел хитростью и коварством подавить восстание отважного согдийца Спитамена. Но был ли счастлив этот полубог и житель Олимпа, фараон Египта, владыка Персии, царь Сирии и Лидии, подчинивший себе весь цивилизованный мир своей эпохи?! Ради чего он терпел ранения от стрел и палиц, копий и мечей, терял кровь, простужался на перевалах и переправах, болел тропической лихорадкой? Перед походом в Индию у него у него было 360 наложниц, горы сокровищ, безграничная власть. Почему он не повернул назад? Почему не оставил себе цели для дальнейшей жизни?
Успел ли этот молодой человек осмыслить все им сделанное? Насладиться по-настоящему всем захваченным, отнятым и приобретенным? Нет! Нет и еще раз нет! Он мечтал дойти до края Земли, его подгонял бешеный интерес, жажда новизны. Ему хотелось постичь в полной мере суть жизни, а иначе чувственное его окончательно бы одолело еще перед тем, как он вступил в Индию. А там, форсировав реку Инд, захватив очередное из царств - Таксиллу - переправившись с воинами через реку Джелум, пленив отважного князя Пора, в чьем войске на вооружении были боевые слоны, преодолев на плотах полноводную реку Пенджаб, и подступив к реке Гифазис, за которой лежала бескрайняя пустыня до самого Ганга - желтого Ганга, на чьих берегах располагалось могущественнейшее из индийских племен - он был вынужден остановиться - воины его не захотели идти дальше. И так его мечта не получила полного воплощения и завершения. И потому не стрела индийского лучника, и не яд наместника Македонии Антипатра одолели величайшего из странников. А добила его невозможность дойти до манящей звезды. Если бы он дошел, то потом бы обязательно двинулся дальше. Успокоил бы его океан?!… Но вот он не дошел. Не достиг, потерпев единственное в жизни поражение - не от воинов своих даже, отказавшихся ему повиноваться, а от того, что назывют пределом человеческих возможностей (сам-то он был полубог!) . Вот тогда он и ощутил в душе пустоту. И конечность всего. И ничем эту пустоту невозможно было заполнить. Ни наложницами, ни властью, ни тем более золотом. Что ему оставалось? Уже не завоевывать, не открывать новое, а лишь удерживать старое. А в этом хитрые иерархи, вельможи, патриции, "орговики", аппаратчики, чиновники - посильней любого полководца. В этом каждый из них сильнее всех полководцев вместе взятых …
Велимир Хлебников - противоположный, самый крайний от Александра полюс в этом тысячелетнем человеческом раскладе. Страдавший от всякой власти, и никогда к ней не принадлежавший, в земной юдоли он не увидел Искандеркуля - почти нереального, метафизического в своей воздушной красе озера… И вообще с Македонским его сравнивать, и в чем-то сопоставлять - с первого взгляда покажется глупым… Но все же, этих двух гениальных сынов Планеты Человека объединяет гораздо больше, нежели то расстояние, на которое величайший поэт отстоит от величайшего завоевателя.

О, если б Азия сушила волосами
Мне лицо - золотым и сухим полотенцем,
Когда я в студеном купаюсь ручье.
Ныне я, скромный пастух,
Косу плету из Рейна и Ганга и Хоанхо.
И коровий рожок лежит около -
Отпиленный рог и с скважиной звонкая трость.

Это - Хлебников.
Он мог появиться на Искандеркуле. Не ради завоеваний.
Жажда видеть новое - сразу и во всей глубине - его бы точно сюда привела.
Возможно, и дальше бы она его толкнула - до Ганга - и он бы дошел.
Но потом обязательно бы вернулся. Он был мудрей Александра, и, сопоставив бы понял, что нет в мире места ближе к Богу, чем озеро Искандеркуль. Не самое высокое "над уровнем моря" - оно выше всех на земле по своей чуткости, прислушанности к космосу. Хлебников мог бы до него дойти во времена, когда лазурная гладь не была еще напугана шумами. Не было еще безголовых торговцев, во всю дурь врубающих примитивную музыку, дабы привлечь к павильонам на сваях подобных себе глупцов… Хлебников бы поселился у озера, а после и дух бы его нашел там приют, как дух Искандера-Александра…
Но я почему-то уверен, что Хлебников если не дошел до Искандеркуля, то долетел.
И может быть они сейчас оба там .
И глухим шепотом Александр читает "Илиаду", как больше двух тысячелетий назад, когда его, умирающего, несли на руках воины, нарушившие верность и не достигшие Ганга вместе с их кумиром и полководцем…
И Хлебников тоже там шепчет стихи, и видит, как вечером полководец громоздится на коня, совершая свою обременительную обязанность, возложенную высшим небесным иерархом - за то, что превысил предел отведенного бренному человеку…
А потом Искандер наблюдает с высоты за тем, как в миг перед высыпанием жарких звезд на чернеющем небе, мается душа самого бесхитростного из земных, самого нетребовательного - но попытавшегося при этом человеческой рукой вывести формулу истории – промысла Божия…
А потом на целые сутки они обретают покой…