Молитесь Господу миров, властелину небес и земель! Да защитит вас Господь рассвета от зла и колдовства, таящегося в густом мраке!(*) Да будет вечно славен Он, создавший день для труда и свершений и ночь — для отдохновения и любви!

Из преданий о живших прежде нас мы узнали, что однажды царю Шахрияру наскучили прения в диване, и он покинул собрание, повелев министрам решить все оставшиеся вопросы самостоятельно. Подкрепившись сытным обедом, государь пришел в благостное расположение духа и пожелал сделать что-нибудь приятное себе и окружающим. Тут он вспомнил, что давно уже не посещал царицу в её покоях, и решил немедленно исправить эту ошибку.

Восторгу Шахразады не было предела. Царица бросилась к мужу и покрыла его поцелуями с ног до головы. После этого они произвели все те действия, к которым обычно прибегают супруги во время близости. И каждое действие они совершили в семидесяти двух вариантах, а каждый вариант отличался семьюдесятью двумя особенностями. Наконец, Шахрияр совершенно обессилел и, откинувшись на подушки, проговорил:

— Насколько твое общество, о Шахразада, приятнее компании моих визирей и советников. Но увы! Аллах вменил в обязанность женщине приносить радость мужчине, а мужчине — заботиться о тех, кто от него зависит. Поэтому я вынужден так много времени уделять делам государства и так мало — тебе.

— О повелитель, мне сладостна каждая минута, которую ты для меня находишь! — воскликнула царица. — Ты печешься о державе, как и подобает великому монарху. Тем более я рада твоему сегодняшнему раннему приходу!

— Дело в том, о любезная, — промолвил Шахрияр, поморщившись, — что разговор зашел о сборе налогов, состоянии казны и прочих мелочах. Как только они начали подсчитывать каждый имеющийся в наличии динар, на меня напала такая скука, что я чуть было не заснул прямо посреди дивана. Поэтому я счел за лучшее удалиться, предоставив советникам самим считать деньги.

— Конечно же, ты прав, о мудрейший из когда-либо царствовавших! — проворковала Шахразада. — Но меня не оставляет беспокойство: я слыхала, что небрежность в денежных делах может обернуться катастрофой. Не могу не привести слова поэта:

— Ну, моей казне вряд ли грозит разорение, — рассмеялся царь. — Она столь огромна, что у меня никогда не хватает терпения подсчитать, сколько же в ней имеется денег! В любом случае, счастье не в динарах! Честь и доблесть — вот истинные сокровища. Прав был поэт, сказавший:

— Клянусь Аллахом, государь, твоя уверенность наполняет меня радостью и гордостью! — воскликнула царица. — Наш разговор напомнил мне историю о похождениях купца Малика и его невольницы Нур, а также о том, как им помог старый еврей по имени Саадия. Не желаешь ли ты выслушать эту сказку?

— Клянусь каждым волоском в бороде Пророка (да благословит его Аллах и приветствует), именно этого я хочу больше всего на свете!

Рассказ об отважном Малике, прекрасной невольнице Нур и хитроумном еврее Саадии

— Узнала я из книг, о счастливый царь, что жил некогда в Басре юноша по имени Малик ибн Аюб. Мать его умерла рано, и мальчика вырастил отец, который поседел на службе в коннице Багдадского халифа. С детства Малик стремился стать воином и посвящал много времени упражнениям с саблей и верховой езде. Однако после смерти отца выяснилось, что юноша унаследовал одни лишь долги, после уплаты которых не нашлось денег для покупки приличного вооружения и коня.

Малик весьма опечалился этому обстоятельству, ибо уже много лет мечтал о поступлении в стражу халифа. Но нельзя же явиться к начальнику гвардии пешком и в старых отцовских доспехах! Посоветовавшись с родственниками, он пришел к выводу, что единственный способ поправить дела — занять денег у богатых жителей Басры, купить корабль, нанять умелых матросов и отправиться с товарами в Индию и Китай.

Богачи охотно ссудили Малика деньгами, ибо юноша происходил из семьи, известной честностью и благородством, и многие полагали выгодным вложить деньги в его купеческое предприятие. Малик приобрел небольшой, но быстрый и надежный корабль и нанял экипаж из опытных моряков, которых в Басре всегда хватало. На оставшиеся деньги он купил множество оружия, доспехов и конской сбруи, сработанных лучшими сирийскими мастерами и богато украшенных драгоценными камнями. Весь этот товар молодой купец предполагал выгодно продать в заморских странах, а на вырученные деньги накупить китайского шелка и индийских пряностей. Эти предметы всегда пользовались хорошим спросом не только в Басре, но и в Багдаде. Таким образом, Малик надеялся за одну поездку расплатиться с кредиторами и остаться с немалой прибылью.

Без особых приключений корабль добрался до Индии, где купец сбыл часть товара. Затем он, не мешкая, отправился в Китай, где, по слухам, оружие и сбрую можно было продать подороже. Вскоре они бросили якорь в порту близ большого торгового города, лежащего на юге страны. Малик и его люди быстро перевезли товары в город и устроились на постоялом дворе, расположенном близко к рынку. Моряки отправились отдыхать, а юноша решил прогуляться и ознакомиться с окрестностями.

Свернув в один из переулков, Малик увидел, как пятеро разбойников нападали на богато одетого купца. Несчастный храбро защищался, но силы были слишком неравны. 

— О бесчестные трусы! — закричал отважный юноша, обнажая саблю. — Оставьте этого человека и сразитесь со мной!

Убедившись, что Малика никто не сопровождает, негодяи бросились на него, но жестоко просчитались, ибо мало кто превосходил молодого купца в искусстве фехтования. Во мгновение ока он зарубил одного из нападавших и тяжело ранил другого. Увидев ужасную участь своих товарищей, остальные разбойники сочли за лучшее покинуть поле боя.

— Благодарю тебя, о бесстрашный незнакомец! — проговорил спасенный усталым голосом. — Еще немного, и эти мерзавцы убили бы меня!

— Я рад возможности оказать помощь тому, кто в ней нуждается! — ответил благородный юноша.

Купцы обнялись и поклялись всегда приходить на помощь друг другу. Спасенный оказался персом по имени Хосров. Он торговал коврами и прекрасно знал местный рынок. Новый друг дал Малику множество полезных советов и познакомил с купцами и чиновниками, имевшими влияние на рынке. После этого дела молодого купца из Басры пошли в гору, и в течение месяца он сбыл с большой выгодой весь запас вооружения и сбруи.

Хосров также быстро распродал свой товар и засобирался домой. Тогда Малик предложил другу накупить на вырученные деньги китайского шелка и ехать вместе торговать в Басру и Багдад. Перс с радостью согласился, и друзья, наполнив трюмы шелком, пустились в путешествие.

Неделю они плыли безо всяких приключений, как вдруг налетела страшная буря, подобной которой не помнил даже видавший виды Хосров. Борясь со стихией, моряки срубили все мачты, и корабль носился по волнам совершенно неуправляемый. К счастью, никто из путешественников не погиб, и течения принесли корабль к берегам небольшого острова.

Оказалось, что остров населен мусульманами, которые радушно встретили единоверцев. Моряков накормили и расселили по постоялым дворам. Местные мастера немедленно приступили к починке корабля, а султан острова пригласил Малика и Хосрова разделить с ним вечернюю трапезу во дворце.

Султан встретил их в большой обеденной зале и лично усадил за стол. Тут же вбежали слуги с подносами, уставленными роскошнейшими яствами. Во мгновение ока на столе возникли мясо в уксусе, поджаренная тыква в пчелином меду, начиненные фисташками цыплята, и прочие кушанья всевозможных и разнообразных родов и вкусов. Затем невольницы внесли в залу и поставили на стол кувшины с ароматными напитками.

Возблагодарив Аллаха, сотрапезники воздали должное еде и питью. Убедившись, что гости насытились и утолили жажду, султан три раза хлопнул в ладоши, подав таким образом сигнал к началу увеселений. Немедленно в залу вошли облаченные в роскошные одежды невольники и невольницы с лютнями, арфами, флейтами, цитрами и другими инструментами, созданными для услаждения слуха. Полилась чарующая музыка, и вбежали полунагие танцовщицы, легкие, как серны.

Купцы с восторгом следили за танцующими девушками. Внимание Малика привлекла одна из невольниц, выделявшаяся среди подруг особенной красотой и грацией.

— Кто эта девушка? — спросил молодой купец.
— Её зовут Нур бинт Ясмин, — ответил султан, — она дочь рабыни по имени Ясмин, а отца её никто не знает.

— Воистину ей подходит это имя! — воскликнул Малик. — Она настолько же прекраснее прочих невольниц, насколько солнце светит ярче, чем звезды! (**)

— Если ты от неё в таком восторге, — усмехнулся султан, — я пошлю эту плясунью к тебе сегодня ночью! Кстати, — обратился он к Хосрову, — выбери и ты себе девушку на ночь, ибо я не хочу, чтобы кто-либо из моих гостей чувствовал себя ущемленным!

Друзья возблагодарили правителя за щедрость. С этой минуты Малик мечтал лишь о предстоящей встрече с прекрасной танцовщицей и нетерпеливо ждал окончания празднества. Когда же, наконец, султан отпустил их, молодой купец помчался в свои покои, выкрикивая на бегу такие стихи:

К вящей радости юноши, невольница уже поджидала его у дверей.

— О светоч моей души! — воскликнул восхищенный Малик. — О повелительница моего сердца! Все мысли мои полны тобой, ни на мгновение я не могу прекратить думать о тебе!

— О господин мой! — ответила Нур. — Знай же, что и я полюбила тебя с первого взгляда и мечтала только о том, чтобы султан послал меня к тебе!
Затем невольница произнесла такие стихи:

Услыхав эти слова, купец поднял девушку на руки и внес её в свои покои, где молодые люди предались любовным утехам. И сделали они это с таким восторгом и энтузиазмом, что разбудили добрую половину обитателей дворца.

Наутро, едва проснувшись, купец обратился к девушке с такими словами:

— О возлюбленная! Мне кажется, я не проживу и часа без тебя! Я немедленно пойду к султану и попрошу его продать тебя!

— О господин мой и кумир моего сердца! — ответила девушка. — Я желаю этого больше всего на свете! Но боюсь, султан откажется продавать меня. Ведь я — дочь его покойного отца и прихожусь ему единокровной сестрой. Брат мой ненавидит меня, ибо стыдится такого родства. Из мести он предлагает меня как блудницу всем своим гостям. Впрочем, может быть, он и согласится продать меня, если ты заплатишь высокую цену. Султан скуп, и его жадность может оказаться сильнее злобы и ненависти!

— О царская дочь! — вскричал Малик. — Воистину не подобает тебе носить цепи рабства! Я отдам султану всё что имею, а если этого будет мало — клянусь Аллахом, я отберу тебя силой! Когда же мы прибудем в Басру, я освобожу тебя, и ты станешь моей женой, если пожелаешь, конечно!

Выслушав благородного юношу, Нур заплакала от счастья и покрыла его поцелуями с ног до головы. Затем влюбленные покинули покои купца и направились в палаты султана. По дороге Малик кликнул Хосрова, и тот немедля присоединился к другу.

Правитель острова, услышав о прибытии купцов, согласился принять их в тронной зале.

— О государь! — начал свою речь Малик, убедившись, что султан приготовился слушать. — Знай, что я полюбил Нур бинт Ясмин великой любовью и не могу прожить без неё и часа! Продай же мне эту невольницу. Клянусь Аллахом, я отдам тебе всю свою долю шелка, хранящегося в трюмах нашего корабля!

— О брат мой, тобой овладело безумие! — взволнованно зашептал Хосров. — Никакая невольница не стоит и пятой части принадлежащего тебе товара! Кроме того, предлагая сразу всё, ты лишаешь себя возможности торговаться!

— О брат мой, — ответил Малик, — мне противно выторговывать свою возлюбленную! Всё, что имеешь, и есть истинная цена любви!

Слова купца долетели до слуха султана, и тот понял, что влюбленный юноша готов заплатить за невольницу любую цену. В сердце скупца взыграла жадность, и он заявил:

— Нур бинт Ясмин не обычная невольница, и я не собирался продавать её. Но я готов пойти тебе навстречу и уступить её, если в придачу к твоему шелку, получу и половину товара Хосрова!

— О лукавый царек! — вскипел пылкий юноша. — Мало тебе ограбить меня, ты хочешь обобрать и моего друга?! Бери же мою долю и не заикайся о большем, если не хочешь лишиться головы!

Стражники султана бросились к Малику, потрясая алебардами, но храбрый купец, ловко уворачиваясь от ударов, нанес саблей тяжелые ранения троим, после чего остальные в ужасе отступили. Робкий монарх, увидев такой оборот дела, побледнел и заверещал:

— О храбрец, вложи свой меч в ножны! Я ведь пошутил, конечно же, мне довольно только твоего шелка!

— Ты будешь сопровождать нас до корабля! — твердо сказал юноша. — В гавани я сгружу свой товар, и мы выйдем в море. Если ты попытаешься нарушить условия договора, клянусь Аллахом, я разрублю тебя надвое!

Купцы, невольница и султан проследовали в гавань и поднялись на корабль. Матросы сгрузили тюки с шелком Малика, после чего купец разрешил султану покинуть корабль. Хосров приказал поднять паруса и выйти в море. Однако не успели они отплыть и на тысячу локтей, как путь им перегородили боевые галеры султана.

В сторону судна друзей полетели тучи горящих стрел и горшки с нефтью, выпущенные катапультами, установленными на галерах. Купеческий корабль загорелся, и Хосров приказал вернуться в гавань. На берегу их уже поджидали отряды лучников и копьеносцев.

Первый же залп поразил почти половину матросов купеческого корабля, а одна из стрел тяжело ранила Хосрова. Малик и Нур перенесли раненого на корму, где укрылись от стрел за палубными перегородками. Между тем, галеры подошли вплотную к паруснику, и воины султана стали взбираться на корабль купцов и теснить его защитников.

— О брат мой! — прохрипел Хосров, обращаясь к Малику. — Постарайся прорваться в мою каюту и принести мой дорожный сундучок! В нем скрыто наше спасение!

Малик, ловко орудуя саблей, бросился в самую гущу нападающих. Воины султана не ожидали такого натиска и отступили. Это воодушевило матросов парусника, которые бросились в контрнаступление и сумели немного оттеснить нападавших. Воспользовавшись моментом, Малик быстро спустился на нижнюю палубу, проник в каюту Хосрова и, схватив дорожный сундучок друга, поспешил обратно.

Оказавшись наверху, Малик обнаружил, что дела защитников корабля совсем плохи. Палуба кишела воинами султана, а матросов парусника нигде не было видно — видимо, они все погибли. Малику снова удалось ошеломить врагов своим непревзойденным искусством фехтования и пробиться на корму к Хосрову и Нур.

— О брат мой! — вскричал юноша, приблизившись к раненому другу. — Поскорее делай с этим сундучком всё, что ты хотел сделать, ибо, клянусь Аллахом, если не произойдет чуда, мы не проживем и минуты!

Хосров открыл сундук, вынул оттуда четыре огромных птичьих пера и огниво. Он поджег одно из перьев, и оно вспыхнуло ярким пламенем. Купец из последних сил простер руки к небу и закричал:

В тот же момент послышался шум исполинских крыльев, и с неба спустилась птица, величиной превосходившая корабль. При виде чудовища воины султана в ужасе бросились с палубы парусника прямо в море. Симург дунул огнем и боевые галеры, вспыхнув, как солома, сгорели во мгновение ока. Точно так же пернатый гигант сжег войска на берегу, а те, кто находились в удалении, спаслись бегством.

— Нужна ли вам еще помощь, о владельцы перьев? — спросила исполинская птица, обращаясь к спасенным ею людям.

— О Симург, — ответил Малик, ибо Хосров потерял сознание и не мог говорить, — отнеси всех нас в мой родной город Басру!

— Хорошо, — сказала птица, — но знай, что каждая спасенная мною жизнь стоит одного пера!

С этими словами Симург вновь дунул огнем, и два пера из оставшихся трех сгорели. Затем птица осторожно подхватила людей когтистыми лапами и взмыла в небо. Пернатый великан достиг окрестностей Басры за несколько минут. Там он осторожно опустил живую ношу на землю, а затем взлетел ввысь и скрылся за облаками.

Тут Малика и Нур постиг новый удар — оказалось, что за время полета Хосров умер. Малик горько заплакал над телом друга, а девушка пыталась утешить возлюбленного, напоминая ему о милосердии Аллаха, который, несомненно, введет покойного в райские кущи, где тот и запирует в обществе прекрасных гурий.

Дело осложнялось еще и тем, что у молодых людей не было денег даже для того, чтобы заказать другу приличное погребение. К счастью, сердобольные жители окрестных деревень пообещали похоронить покойного с соблюдением всех необходимых обрядов.

Оставив тело Хосрова на попечение добрых крестьян, Малик и Нур пешком отправились в Басру. Весть о возвращении купца быстро разнеслась по городу, и люди, некогда ссудившее юношу деньгами, поспешили встретиться с ним, заранее предвкушая выгодное возвращение своих вкладов. Каково же было их разочарование, когда вместо богатого каравана они увидели только Малика и Нур, бредущих босиком в рваной одежде.

— Что ты сделал с деньгами, которыми мы тебя снабдили? — завопили кредиторы. — Где твой корабль и матросы? Где китайские и индийские товары, которые ты обещал привезти?

Услышав историю об удивительных приключениях Малика и его возлюбленной, заимодавцы только пуще рассвирепели.

— Так ты потратил все наши ссуды, чтобы купить эту девушку?! — возмутился Абу Джафар, один из самых богатых горожан.

— Воистину это неслыханное расточительство и халатность в обращении с чужими деньгами! — кричал другой богач по имени Али Хусейн. — Пусть нерадивый купец предстанет перед судом, который установит степень его вины и определит подобающее наказание!

Понимая, что спорить бессмысленно, молодые люди, сопровождаемые разъяренной толпой, отправились к дому кади.

Кади хорошо знал отца Малика и питал теплые чувства к юноше, но, выслушав обвинителей, не мог не признать их правоту.

— Закон, — объявил судья, — требует от меня постановить следующее: всё имущество купца, включая невольницу, должно быть продано для покрытия долга. Но так как вырученных денег вряд ли хватит, сам Малик будет трудиться на своих кредиторов, пока не отработает задолженность до последнего динара!

— О господин мой! — воскликнул юноша. — Я готов лишиться всего, что у меня есть, и провести долгие годы в рабстве у этих людей! Но прикажи не продавать мою возлюбленную! Знай же, что я поклялся дать ей свободу и намерен выполнить обещанное!

— Он разорился и не имеет права освобождать невольницу! — вскричал Али Хусейн, которому Нур очень понравилась, и он надеялся, что сможет купить девушку на торгах.

— Правильно! — вторил ему Абу Джафар, тоже положивший глаз на красавицу. — Эта рабыня — часть имущества, которым Малик не имеет права распоряжаться, ибо оно подлежит продаже для покрытия долга!

— О справедливый судья! — воскликнул в отчаянии купец. — Знай, что эта девушка не простая невольница. Она — царская дочь и требует особого обращения!

— Она такая же царская дочь, как я — сын падишаха! — выкрикнул кто-то из толпы. — Пусть невольницу продадут на публичном торге!

Кади задумался. Он не хотел причинять несчастному юноше дополнительные огорчения, но понимал, что закон находится на стороне заимодавцев. Наконец, судья провозгласил:

— Верно, что Малик не имеет права распоряжаться своим имуществом. С другой стороны, если Нур действительно царского рода, то отношение к ней должно быть особое. Но правы и те, кто утверждают, что происхождение девушки невозможно доказать. Принимая во внимание все эти запутанные обстоятельства, я предоставляю кредиторам выбор: либо невольница получает свободу, а Малик отправляется в рабство до полной отработки долга, либо девушку продадут на публичном торге, но тот, кто её купит, заплатит и остаток долга купца!

Кади лукавил, полагая, что жадность не позволит богачам предпочесть второй вариант. Каково же было его изумление, когда большинство собравшихся высказалось именно в пользу этого варианта. Видимо, многие хотели обладать красавицей.

— Клянусь Аллахом, я не дам этому случиться! — вскричал благородный юноша, хватаясь за саблю. — Я зарублю всякого, кто посмеет к ней прикоснуться!

— Остановись, о безумный! — воскликнул кади. — Если ты поднимешь меч на своих сограждан, то поставишь себя вне закона! Нигде не будет тебе ни дома, ни пристанища, и каждый сможет безнаказанно убить тебя. В конце концов, ты всё равно погибнешь, а твоя подруга попадет в горшее рабство. Прими же свою судьбу и уповай на милосердие Аллаха!

Как бы ни был распален Малик, он не мог не признать справедливость слов судьи. Поклонившись кади в знак покорности, влюбленные побрели прочь, оплакивая свою долю.

— О луноликая, — обратился юноша к своей подруге, — от Хосрова нам досталось в наследство перо Симурга. Птица может вынести одного из нас из города. Я не могу допустить, чтобы тебя продали кому-то из этих людей. Пусть же Симург унесет тебя подальше отсюда!

— О возлюбленный господин мой, — ответила Нур, — я не могу спастись, оставив тебя во власти недоброжелателей. Да и поможет ли мне побег? Какая судьба ждет одинокую женщину на чужбине? Нет сомнения, что очень скоро меня вновь ввергнут в оковы рабства. Здесь же хотя бы есть надежда, что ты заработаешь со временем деньги и сможешь выкупить меня!

Влюбленные еще некоторое время продолжали уговаривать друг друга, но, в конце концов, купец уступил, понимая, что девушка совершенно права. Между тем, наступил вечер, и молодые люди решили отправиться ночевать в ветхий домишко, унаследованный юношей от отца. Оказалось, что за время отсутствия Малика воры унесли и то немногое имущество, которое еще оставалось в доме. Опечаленные купец и невольница легли спать голодными на жестком полу.

Наутро Нур проснулась раньше Малика. Пошарив в карманах платья, она обнаружила несколько чудом сохранившихся динаров. Рассудив, что любые невзгоды легче переносить на сытый желудок, девушка отправилась на рынок, чтобы купить какой-нибудь еды. Вернулась она в большом возбуждении и, разбудив спящего купца, сказала:

— О господин мой! Я ходила на рынок, где разговорилась с одним добрым лавочником. Я рассказала ему нашу историю, и он слушал с большим участием и интересом. Затем он сказал, что, в случае денежных затруднений, имеет смысл обратиться за советом к иудею по имени Саадия, который живет на окраине города. Лавочник клялся, что в свое время Саадия ведал казной самого багдадского халифа! Также говорят, что он помог добрым советом многим достойным людям.

— О душа моя! — воскликнул юноша. — Как же можно довериться совету еврея?! Разве ты не знаешь, что это племя хитрецов и обманщиков?

— О мой возлюбленный и повелитель, — ответила девушка, —  конечно же, многие из этих людей поражены указанными тобою пороками, но разумно ли полагать, что все они таковы? Разве возможно иметь какое-либо мнение о совершенно незнакомом человеке? Ведь сказал поэт:

— Мудры твои слова, о любимая! — согласился Малик. — В нашей ситуации не пристало привередничать. Давай немедленно нанесем визит этому иудею и послушаем, что он нам скажет.

Подкрепившись провизией, которую Нур принесла с рынка, молодые люди выступили в путь и через полчаса достигли дома еврея. Привратник ввел гостей в дом, где их встретил высокий длиннобородый старик, одетый в богатый халат и с шелковым тюрбаном на голове.

— О муж Писания! — учтиво обратился Малик к хозяину дома. — Басра и Багдад наслышаны о твоей мудрости. Мы находимся в весьма затруднительном положении и нуждаемся в помощи и совете умного человека!

Старик усадил гостей на мягкие персидские ковры и велел слугам принести кушанья и ароматные напитки. Убедившись, что молодые люди поели и утолили жажду, он попросил их поведать свою историю.

Выслушав рассказ Малика, Саадия задумался и после продолжительной паузы произнес:

— Я искренне сочувствую вам обоим, но если я заплачу твои долги, о юноша, то сам стану нищим. Это плохое решение, ибо сказано: «возлюби ближнего своего, как самого себя», но не более себя! С другой стороны, нет возможности отменить решение кади. Значит, торги должны состояться, но мы можем попытаться предложить более выгодные для нас условия.

— Делай, как считаешь нужным, — кивнул головой горестный Малик, — наше положение уже не станет хуже. Однако я хочу просить кади, чтобы во время торга Нур оставили одежду. Меня разрывает мысль, что ей придется стоять нагой перед покупателями.

— Ты можешь попросить об этом, — сказал Саадия, — и кади, возможно, удовлетворит твою просьбу. Но подумай о том, что при виде обнаженной женщины мужчины часто теряют головы, а чем меньше наши противники будут способны соображать в критический момент, тем лучше для нас.

— О господин мой, — промолвила Нур, обращаясь к Малику, — воистину меня мало беспокоит предстоящее унижение. Ведь оно будет последним в моей жизни, если нас ожидает удача. В противном же случае — оно ничтожно по сравнению с тем, что мне предстоит перенести.

Скрепя сердце, юноша согласился с доводами возлюбленной, и они вместе с Саадией отправились к кади, чтобы представить старика в качестве поверенного в делах молодого купца.

В назначенный день жители Басры собрались на рыночной площади, ожидая начала торгов. Неожиданно на помост вышел Саадия и объявил:

— О благородные покупатели! С согласия кади, я предлагаю на ваше рассмотрение иные условия торгов. Девушку получит тот, кто предложит наивысшую цену. Тот, кто заявит цену следующую за наивысшей, тоже заплатит столько, сколько он предложил. Если же этих сумм не хватит для покрытия долга Малика, я внесу остальные деньги!

Покупатели встретили предложение старика восторженными возгласами согласия, ведь цена самой дорогой невольницы не могла составить и пятой части долга купца.

— Не сошел ли с ума Саадия? — прошептал Абу Джафар на ухо Али Хусейну.

— Меня мучают сомнения, — ответил тот. — Аллах создал все мыслимые и немыслимые вещи, за исключением трех: робкого тигра, верной жены и еврея-бессребренника. Я боюсь, что Саадия задумал некий подвох. Не стоит ли нам воздержаться от торгов?

Абу Джафар задумался. В этот момент на помост вывели Нур и сняли с неё покрывало. Увидев, как прекрасна невольница, богач заорал:

— К шайтану сомнения! Сто динаров!

— Двести! — выкрикнул кто-то из толпы.

— Триста! — выдохнул Али Хусейн.

Цена быстро подскочила до тысячи, после чего количество торгующихся сильно уменьшилось.

— Тысяча пятьсот! — крикнул Абу Джафар.

— Эта сумма намного выше обычной цены за дорогую невольницу, — пробормотал Али Хусейн. — Но, если я отступлю сейчас, то даром потеряю тысячу четыреста… Тысяча шестьсот!

Вскоре все покупатели, кроме Абу Джафара и Али Хусейна, отсеялись, а цена достигла шести тысяч.

— Клянусь Аллахом, — прошептал Абу Джафар, — эта цена уже выше долга Малика! Но если я остановлюсь сейчас, то даром потеряю пять с половиной тысяч… Шесть тысяч пятьсот!

Так они продолжали надбавлять цену, всякий раз опасаясь потерять даром крупную сумму.

— О Аллах! Я разорен! — вдруг воскликнул Али Хусейн. — Если я куплю эту рабыню, то не смогу никуда её привести, ибо мне придется продать свой дом, чтобы расплатиться!

— Клянусь Пророком, и я в том же положении! — вторил ему Абу Джафар. — У меня не останется денег, даже чтобы купить еду себе и невольнице!

Тогда они оба пали на колени перед кади, умоляя того отменить торг и не отнимать у них последние деньги.

— Я не могу изменить условия торгов без согласия владельца товара! — заявил судья.

Тогда Саадия вышел вперед и сказал:

— Мы готовы изменить условия следующим образом: девушка останется у Малика, а эти двое заплатят лишь половину из заявленных ими сумм!

Али Хусейн и Абу Джафар радостно закивали головами, и кади утвердил новые условия сделки. Денег, которые заплатили два богача, оказалось в несколько раз больше, чем было нужно для покрытия долга Малика. Остальную сумму молодой купец и Саадия разделили между собой. На прощание старик сказал юноше:

— Думаю, что теперь ты можешь продолжить заниматься купеческим ремеслом. Ты видел, как опасна жадность, но и расточительство ведет к катастрофе. Теперь ты знаешь цену деньгам. Если же ты ищешь опасностей и приключений — то их у купца никак не меньше, чем у воина.

Молодой человек последовал совету Саадии и продолжил купеческий промысел с большим успехом. Малик дал свободу Нур, и та стала его женой. Они дожили до весьма преклонного возраста, окруженные множеством детей, внуков и верных слуг. И всегда царили меж ними любовь и согласие, вплоть до того момента, когда ангел смерти вошел к ним спальню и навечно успокоил обоих  ледяным поцелуем.

***

— Как интересна эта история, о любезнейшая из цариц, — проговорил Шахрияр задумчиво. — Пожалуй, мне стоит обращать больше внимания на состояние казны, чтобы не остаться нищим в результате необдуманной сделки!

— Не сомневаюсь, о государь, что ты примешь наилучшее и наимудрейшее из решений! — воскликнула Шахразада, обнимая и целуя супруга.

Затем царица уложила спать усталого мужа, а сама оделась и отправилась в дворцовую библиотеку, чтобы почитать о жизни прошлых поколений и узнать какую-нибудь новую поучительную историю. Восславим же того, кто не нуждается в обучении, потому что и так знает всё.

Примечания

(*)          Парафраз суры 113-й «Рассвет» (Коран 113:1, перевод Валерии Прохоровой).

(**)        Нур — свет по-арабски. Имя Нур, видимо, соответствует русскому Светлана.