Хвала Аллаху — творцу всего сущего! Бесконечно число миров, созданных Им, и беспределен каждый из них. А как это возможно, ведает лишь Он — всезнающий и всесильный. Воистину ничтожны заботы человеческие по сравнению с деяниями Господа.

И царь, и раб бесконечно малы в глазах Всевышнего, но царь при этом должен заботиться о пропитании и благополучии великого множества рабов. Таков Шахрияр — мудрый и справедливый правитель, надежда праведных и бич нечестивых.

Однажды государь проснулся в чрезвычайном смятении и пребывал в рассеянности всё утро. Заседая в диване, он почти не обращал внимания на обсуждаемые вопросы, размышляя о чем-то своем.

 Шахрияр рано покинул собрание и, отобедав в задумчивости, решил посетить супругу на женской половине. Обнаружив, что царь находится в подавленном состоянии духа, Шахразада немедленно уложила мужа в постель и усладила его ласками столь изощренными, что в человеческих языках невозможно найти слов для их описания.

После указанных выше процедур Шахрияр несколько развеялся, но всё ещё выглядел озабоченным.

— О господин мой! Ты невесел, и это обстоятельство разрывает мое сердце! — горестно воскликнула царица.

— О луноликая, — ответил монарх, — дело в том, что мне приснился очень странный сон, и я никак не могу перестать о нем думать!

— В чем же заключался твой сон, о повелитель?

— Видишь ли, ненаглядная, мне даже неловко об этом говорить… мне приснилось, что я разговариваю с самим Аллахом! (Хвала Ему и Посланнику Его!)

— Воистину удивителен твой сон, о счастливейший из царей! Но почему он так заботит тебя? Человеку могут присниться самые странные вещи. Веришь ли ты, иудеи утверждают, что пророк Якуб (мир ему) во сне не только видел Аллаха, но даже боролся с Ним!

— Мало ли глупостей измыслят иудеи! — воскликнул царь с возмущением. — Подумать только — бороться с самим Всевышним! Может ли такая ересь присниться человеку праведному?! В моем сне я только говорил с Богом — голос раздавался отовсюду, но самого говорящего нигде не было видно.

— И о чем же, о государь, ты разговаривал с Творцом Вселенной?

— Мне снилось, что я бреду по бесконечной пустыне, изнывая от зноя и жажды, как вдруг Глас Божий воззвал ко мне с небес. Вначале я пал ниц и не мог произнести ни слова, но Аллах успокоил меня ласковой речью и спросил, нет ли у меня какого-либо желания, которое Он мог бы исполнить.

Я попросил дать мне глоток воды и убежище от зноя. И тут же оказался посреди чудесного оазиса, где росли пышные деревья, усеянные благоухающими цветами и аппетитными плодами. У корней деревьев в густой траве изумрудного цвета били ключи с холодной прозрачной водой.

Я приник к роднику и утолил жажду, а затем насытился восхитительными сладкими плодами. Потом некоторое время лежал в густой тени, наслаждаясь великолепной прохладой. Наконец, я вспомнил, кто сотворил всё это для меня, и на коленях возблагодарил Господа за Его безграничное милосердие.

— Не желаешь ли ты, чтобы я сделал для тебя что-нибудь еще? — спросил Аллах.

— О Всесильный! — воскликнул я. — Продемонстрируй мне свое могущество!

Тут же земля заходила ходуном, как при великом землетрясении, и я в ужасе пал ниц. Когда же всё стихло, я поднялся на ноги и обнаружил, что на горизонте возвышается огромная гора, застилающая полнеба.

— Эту гору, — возвестил Глас Божий, — я воздвиг на месте Индийского океана. И подножье её занимает всю площадь океана, а высота такова, что даже жители Луны могут с легкостью видеть её вершину!

— Сколь удивительно твое могущество, Господи! — вскричал я. — А можешь ли ты создать такую гору, которая была бы больше всей Земли?!

В тот же момент я почувствовал, что почва под моими ногами исчезла, и обнаружил себя падающим в бездонную черную бездну. Вдруг я увидел звезды, но не маленькие светящиеся точки, а исполинские огненные шары, столь огромные, что их величина не может быть описана никаким числом, известным людям. И вокруг этих огненных шаров вращались другие — каменные, тоже огромные, хотя и намного меньшие, чем звезды.

И я увидел, что каждый из этих шаров — целый мир, населенный незнакомыми и странными племенами. И были у них великие царства и могучие правители, которые вели между собой войны и заключали мирные договоры. И еще я увидел, что Земля — один из таких шаров, только совсем маленький, по сравнению с другими.

— Это лишь малая часть из сотворенного мной! — заявил Аллах. — Несть числа мирам, которые я создал!

С этими словами Бог вернул меня в оазис и спросил, доволен ли я тем, что видел.

— Господи! — воскликнул я. — Нет слов, способных выразить мое восхищение! Но скажи: не можешь ли Ты сотворить предмет, настолько огромный и тяжелый, что и Сам не будешь в состоянии его сдвинуть?!

В ответ послышался громоподобный хохот, а к моим ногам упал маленький камушек.

— Вот этот предмет! — сказал Аллах, не переставая хохотать.

— О Всемогущий! — вскричал я в великом смущении. — Этот камушек настолько мал, что и мне не составит никакого труда его поднять!

— Ну и что? — весело спросил Аллах. — Ты ведь не я! Ты можешь, а я не могу!

— Но как же так, Господи?! — воскликнул я, ничего не понимая. — Ведь Ты всесилен, а я — лишь жалкий потомок Адама!

 — Я потому и всесилен, — ответил Аллах, — что для меня нет разницы между «хочу» и «могу»! Я могу всё, что хочу, а чего не хочу, того и не могу!

Сказав это, Творец захохотал настолько громко, что я проснулся. Но и после пробуждения ни на минуту не прекращал я думать о словах Господа — возможно ли, чтобы Всемогущий чего-то не мог?

— О мудрейший из государей! — откликнулась царица. — Нет ответов на все вопросы. Божественная сущность сокрыта от смертных.

— Так-то оно так, о прекраснейшая, — ответил Шахрияр, — но все же очень неприятно пребывать в неведении относительно вопросов столь важных. Прав был поэт, который сетовал:

— О господин мой! —  воскликнула Шахразада. — Стремление к познанию — величайшая из добродетелей, но во всем следует знать меру. Ведь сказал поэт:

— Я думаю, — продолжила царица, — что твоим мыслям будет созвучен рассказ об удивительных приключениях дочери кади. Не пожелаешь ли ты, о величайший из государей, выслушать эту сказку?

— Это будет очень кстати, — ответил Шахрияр, — возможно, твой рассказ развлечет и успокоит меня.

Рассказ об удивительных приключениях дочери кади

— Дошло до меня, о просвещенный царь, что жил некогда в странах Магриба мудрый и справедливый кади по имени Абу Али ибн Харун. И была у него красавица-дочь, которую звали Зайнаб. Жена кади умерла рано, и отец воспитал девочку самостоятельно. С самого раннего возраста Зайнаб пристрастилась к чтению и к совершеннолетию прочла половину книг в домашней библиотеке (а было их там великое множество).

Вскоре Абу Али ибн Харун обнаружил, что Зайнаб разбирается во многих премудростях лучше, чем он сам. Это открытие и обрадовало, и опечалило кади. Обрадовало, ибо он очень гордился дочерью. Опечалило же, потому что старик опасался, что такая выдающаяся ученость может помешать замужеству Зайнаб. Ведь известно, что мужчины готовы простить красивой женщине всё на свете, кроме чрезмерного ума.

Но более всего огорчало старого судью поведение дочери, которая избегала общества молодых людей и предпочитала проводить всё свободное время в библиотеке. В конце концов, Абу Али ибн Харун твердо решил, что девушку нужно любыми путями отвлечь от занятий, пока она не состарилась над книгами.

— О любезная дочь, — обратился старик к Зайнаб, — я хочу купить небольшое прогулочное судно и отправить тебя в путешествие вдоль африканского побережья в сопровождении верных слуг.

— О отец мой и господин! — воскликнула девушка. — Как же ты можешь быть таким жестоким?! Ведь путешествие оторвет меня от любимых книг!

— О прекраснейшая из дочерей и мудрейшая из красавиц, — ответил кади, — не думай, что истинное знание можно приобрести только чтением. Жалок ученый, не узревший мир вокруг себя. Откуда тогда он знает, что книги не лгут, а мудрость его не является ложной?

Немного поразмыслив, Зайнаб признала правоту отца и засобиралась в дорогу. Она все же взяла с собой самые любимые книги, но лишь немногие, ибо на корабле не оказалось достаточно места для хранения литературы.

В день отплытия старик расцеловал дочь и, поручив девушку заботам верных слуг и служанок, благословил её именем Аллаха.

Несколько дней путешественники плыли при ясной погоде в небольшом удалении от побережья. Однако в один из вечеров небо внезапно потемнело, и поднялся ураганный ветер. Матросы не успели вовремя убрать паруса, и корабль унесло в открытое море.

Шторм продолжался всю ночь, а когда стихия успокоилась, путешественники обнаружили, что находятся вблизи неизвестного острова. На холме в центре него возвышалась мощная крепость, а по склонам до самого побережья виднелись домики местных жителей.

— Сколь безгранично милосердие Аллаха! — воскликнула Зейнаб. — Попросим обитателей этих мест дать нам отдых и ночлег после ужасной бури, которую мы перенесли.

— На острове живут франки, — покачал головой капитан, указывая на флаг с изображением креста, развевавшийся на одной из башен крепости. — С франками у нас сейчас мир, но я всё же не стал бы напрашиваться к ним в гости. Разве можно доверять людям, которые всерьез полагают, что пророк Иса ибн Марьям (мир ему) единосущ Аллаху?! Как можно додуматься до столь чудовищной ереси?!

— Уверяю тебя, о достойнейший из мореходов, — ответила девушка, — что не следует опасаться чужестранцев только из-за их заблуждений. Надо полагать, их вера не целиком ложна, ведь сказано в Священном Коране:

— Ясно, — продолжила дочь кади, — что вера тех, кто следует предыдущим посланникам Аллаха, тоже истинна, хотя и неполна!

Вынужденный признать правоту Зайнаб, капитан приказал спустить на воду весельную лодку и отправился просить гостеприимства островитян. Вскоре он вернулся с разрешением пристать. Корабль причалил, и путешественники по трапам спустились на берег.

Внешний вид хозяев этой земли немного испугал Зайнаб — все мужчины заросли длинными косматыми бородами, не знавшими прикосновения ни ножа, ни гребня. Тем не менее, местные жители оказались весьма радушными, а правитель острова — герцог — пригласил их отобедать с ним, чем Бог послал.

Дочь кади и её свита не осмелились отвергнуть приглашение, хотя застолье оказалось для них испытанием — приходилось скрупулезно выбирать только разрешенную правоверным пищу и следить за тем, чтобы случайно не проглотить кусок той, что запрещена. Угощение оказалось весьма скромным, и герцог объяснил это неурожаем, который поражал остров на протяжении последних лет. Зайнаб спросила правителя о причинах такого положения.

— О прекрасная гостья, — начал свой рассказ герцог, — история наша весьма печальна. Наши предки поселились на этом острове очень давно. За это время мы забыли многие франкские обычаи. Например, мы не брили бороды, а подстригали их и завивали, подобно тому, как поступают арабы или ромеи.

Так продолжалось до тех пор, пока остров не посетил знаменитый ученый монах, мудрец и прорицатель — брат Бертран. Мы оказали гостю подобающий прием, и он остался весьма доволен, но перед отъездом посетовал на наш внешний вид, ибо бородатость вызывала у него отвращение. Далее он предсказал, что если мы не начнем бриться, как того требует франкский обычай, остров постигнут всевозможные беды.

Услышав такие слова, мы, конечно же, согласились немедленно избавиться от бород, но указали монаху, что многие островитяне не имеют никакого понятия об искусстве бритья. Тогда брат Бертран сказал, что мы должны избрать достойного человека, который станет цирюльником и будет брить всех тех, кто не бреется сам. Далее он благословил нас и отбыл, пообещав, что пока мы все до единого следуем завету бритья, нас не оставят удача и благополучие.

Мы немедленно бросились исполнять завет ученого монаха. Цирюльником был избран один из достойнейших островитян. Но не успел он приступить к работе, как кто-то спросил: «Если цирюльник должен брить всех тех, кто не бреется сам, то кто же побреет самого цирюльника?» Этот вопрос поставил нас в тупик. Мы спорили несколько дней подряд, но так и не смогли найти решение. В конце концов, никто из нас так и не начал бриться. Более того, постоянно находясь в раздумьях об этой проблеме, островитяне перестали даже стричь и расчесывать бороды, в результате чего приобрели сегодняшний пугающий вид.

В то же время, чем более затягивалось начало исполнения обета, тем сильнее нас преследовали всяческие невзгоды. Я уже упоминал многолетний неурожай. Но кроме того размножились в невероятных количествах крысы, саранча и прочие вредные создания. Несколько раз случались землетрясения, и многие дома разрушились.

Я потребовал, чтобы все островитяне, сведущие в логике, собрались вместе и не расходились, пока не найдут решение проблемы. Они заседали месяц и ничего не сумели предложить. Тогда я приказал казнить ученых, ибо бессмысленно знание, из которого невозможно извлечь пользу. Прав был поэт, написавший такие строки:

Выслушав рассказ герцога, Зайнаб задумалась, а потом спросила:

— А кто может быть цирюльником, по завету брата Бертрана?
— Цирюльник должен быть только один, и его следует избрать из числа достойнейших островитян, — ответил правитель.

— А указывал ли монах-прорицатель, что цирюльником может быть только мужчина? — продолжила спрашивать дочь кади.

— Нет, ничего такого брат Бертран не говорил! — воскликнул герцог. — Но я никогда не слышал, чтобы этой профессией занимались женщины!

— Всё, что существует, некогда произошло в первый раз, — назидательно заметила девушка. — Если цирюльником станет женщина, то проблема решится — ведь Аллах создал женщин безбородыми!

— Воистину справедливы слова твои, о мудрейшая дочь мудрого отца! Единственно, я опасаюсь, справится ли женщина с такой тонкой работой. Можно ли доверить её рукам шею мужчины?

— О царственный! — воскликнула девушка. — Не думаю, что есть основания для беспокойства. Ведь испокон века мужчины доверяют женщинам весьма важные и деликатные части своего тела! Почему же шея должна стать исключением?

Окончательно убедившись в справедливости слов Зайнаб, герцог повелел немедленно собрать народ, дабы объявить об удачном разрешении беспокоившей их проблемы. В цирюльники избрали одну из знатных дам, которая немедленно приступила к работе. К утру все жители были чисто выбриты, и улыбки не сходили с их посветлевших физиономий.

Дочь кади и её свита гостили на острове еще несколько дней, окруженные всеобщими заботой и почитанием. Когда же пришла пора расставаться, герцог преподнес Зайнаб перстень с большим рубином замысловатой формы и сказал:

— О мудрая девушка! Прими от меня этот подарок. Знай, что это не простой перстень. Ему подчиняется один весьма могучий дух. Свойство же перстня таково, что если кто-то пообещает тебе что-либо и не исполнит, то дух явится и жестоко накажет обманщика!

Зайнаб поблагодарила правителя острова за щедрый подарок. Затем дочь кади и её слуги взошли на корабль и отплыли в открытое море.

Некоторое время плавание проходило при чудесной погоде, но затем пал туман, настолько густой, что трудно было что-либо разглядеть на расстоянии вытянутой руки. Ветры и течения понесли корабль неведомо куда, и путешественники даже приблизительно не знали, где они находятся.

Неожиданно раздался скрежет и треск ломающегося дерева — днище корабля напоролось на риф. Судно начало наполняться водой и тонуть, а неудачливые мореплаватели бросились за борт, спасая свои жизни.

Зайнаб ухватилась за обломок мачты и таким образом удержалась на воде. Вокруг раздавались вопли тонущих матросов и слуг, но девушка никак не могла им помочь. Многие часы дочь кади провела в воде, держась за мачту, пока волна не вынесла её на пустынный берег. Почувствовав под собой твердую почву, Зайнаб позволила себе потерять сознание.

Очнувшись, девушка обнаружила, что лежит на песчаном берегу. Рядом с ней на песке сидели толстый корабельный повар и юнга. Оказалось, они втроем были единственными, кому удалось спастись. Оплакав погибших товарищей,  два морехода и девушка решили обследовать окрестности в надежде найти воду, пищу и, может быть, людей.

Но не успели они отойти и на треть фарсаха(**), как раздался рев исполинского существа и треск ломающихся деревьев. В тот же момент перед онемевшими от страха путниками возник ужасного вида великан, выскочивший из леса, росшего неподалеку. Чудовище являло собой огромного человека, поросшего бурой шерстью, с красными глазами, размером превосходившими обеденные блюда, и с желтыми клыками, торчащими изо рта.

Люди бросились врассыпную, пытаясь спастись бегством, но гигант легко настиг их. Он связал несчастных лианами и, взвалив всех троих на плечо, направился со своей ношей вглубь лесной чащи.

Вскоре великан вышел на поляну, расположенную у подножья высокой горы, и сбросил своих пленников на землю. На его свист из пещеры вылезли еще два чудовища. От первого их отличал только цвет шерсти: один из гигантов был черным, другой — пегим.

Увидев добычу, доставленную бурым, исполины очень обрадовались и тут же бросились собирать хворост для костра, явно намереваясь зажарить и сожрать несчастных пленников.

При этом чудища весело и громко переговаривались между собой, и люди смогли понять, в чьи лапы они угодили. Оказалось, что корабль разбился у острова, на котором жили трое братьев-людоедов. Они охотились на моряков, суда которых часто терпели крушение в здешних водах из-за густого тумана, обычного для этих мест. Слушая речи чудовищ, пленники опечалились и стали горько оплакивать свою участь, а повар произнес такие стихи:

Наконец, костер запылал. Бурый — старший из братьев — постановил, что пиршество начнется с толстяка-повара, затем настанет очередь юнги, а девушку приберегут на десерт.

— О могучие людоеды! — взмолился несчастный повар. — Не лишайте человека жизни, не выполнив его последнюю просьбу!

— Какова же твоя просьба, о жалкий толстяк? — с хохотом спросил великан. — Клянусь предками, мы сделаем всё возможное, чтобы удовлетворить твое желание, а потом зажарим тебя в оливковом масле!

— Перед смертью я хочу в последний раз познать ласку женщин! — воскликнул повар. — Причем, их должно быть не менее трех!

Исполины собрались в кружок, чтобы посовещаться. Затем они развязали толстяка, и, приказав ему сидеть тихо и ждать, удалились в чащу. Пленник, почувствовав свободу, уже собирался было дать стрекача, как вдруг из леса выступили три нагие красавицы и направились к повару, совершая на ходу различные соблазнительные телодвижения. Увидев гурий, толстяк совершенно обезумел от страсти и с восторгом бросился в их объятья. Прелестницы принялись целовать его и поглаживать, отчего незадачливый любовник пришел в состояние крайнего возбуждения. Он уже собирался приступить к тем действиям, каковые всякий мужчина полагает целью любовной игры, но в этот момент красавицы превратились в братьев-людоедов. От неожиданности повара хватил удар, и он тут же скончался под веселый хохот оборотней.

Пегий великан с большим искусством разделал толстяка и быстро зажарил его в оливковом масле. Чудовища с аппетитом закусили, оживленно обсуждая кулинарные достоинства повара. Закончив трапезничать, братья немного отдохнули и решили продолжить пиршество.

— Ну, — рявкнул бурый, обращаясь к юнге, — какое же ты имеешь последнее желание?

— Я хочу, чтобы вы отпустили меня на волю, — выпалил находчивый юноша.

— Что за глупость!? — возмутился исполин. — Такое желание мы исполнить не можем!

— Но ведь ты поклялся своими предками! — не сдавался юнга.

— Я поклялся предками зажарить того, чьё последнее желание мы выполним, — прорычал людоед, — а теперь я клянусь, что тот, чья просьба невыполнима, будет съеден сырым.

С этими словами великан накинулся на несчастного и разорвал его на части. После этого братья сожрали юнгу, обильно посыпая его солью и перцем.

— И мяса-то в нем было на один зуб, — проворчал черный, — предлагаю закусить девушкой немедленно. Она кажется мне весьма аппетитной.

Остальные людоеды с энтузиазмом поддержали брата.

— Эй, — обратился бурый к Зайнаб, — ты можешь высказать свое последнее желание. Но помни, что если мы его выполним, то изжарим тебя, а если не выполним, то съедим сырой!

После этих слов исполины захохотали так громко, что задрожали верхушки деревьев.

— О могучие людоеды, — учтиво молвила девушка, — благодарю вас за предоставленный выбор. Желание же моё таково: я хочу быть съеденной сырой!

— Что??? — изумился бурый. — Ну что ж, если ты этого хочешь…

Он уже собирался схватить дочь кади и разорвать её на части, как вдруг застыл в недоумении и пробормотал:

— Постой… если мы съедим тебя сырой, то выполним твою просьбу и должны будем изжарить тебя в масле… а как же мы это сделаем, если ты уже съедена сырой?

— А если мы зажарим её, — подал голос пегий, — то желание останется неисполненным, и мы должны будем съесть девушку сырой! Выходит, невозможно поступить ни так, ни эдак!

Не успел людоед произнести эти слова, как раздался гром, земля задрожала, и прямо из воздуха возникло многорукое чудовище, настолько огромное, что людоеды казались мышатами, по сравнению с ним.

Дух перстня (а это был он) сгреб перепуганных братьев в охапку и прогремел:

— О жалкие червяки! Либо вы исполните то, что обещали, либо я сотру вас в порошок!

Людоеды плакали и умоляли о пощаде, но жуткий демон оставался непреклонен. Убедившись, что братья не могут выполнить свои клятвы, чудовище дунуло на них огнем, и те во мгновение ока обратились в прах.

— Благодарю тебя, о могущественный дух! — воскликнула Зайнаб, стараясь не смотреть на своего спасителя. — Да будет Аллах милостив к тебе! Соверши же еще одно доброе дело — унеси меня с этого острова и доставь к людям.

— Это не входит в мои обязанности, — прогремел демон, — но речь твоя мне по нраву. Пожалуй, я помогу тебе.

С этими словами дух перстня подхватил девушку и взмыл к облакам. Спустя несколько мгновений он опустил дочь кади на палубу большого корабля.

При виде спускающегося с небес чудовища людей на судне охватил ужас. Матросы бросились врассыпную, и многие попрыгали за борт. Только один — высокий и статный молодой человек — не сдвинулся с места и лишь немного побледнел. Каково же было его удивление, когда демон осторожно опустил на палубу прелестную девушку, после чего исчез, будто и не бывал. Еще более поразительным было то, что красавица выглядела взволнованной, но отнюдь не испуганной, словно путешествие подобным образом было для неё делом привычным.

Звали молодого человека Омар ибн Абу-Валид, и он оказался хозяином судна. Омар учтиво пригласил Зайнаб быть его гостьей и разделить с ним скромную трапезу. Юноша происходил из весьма знатной и богатой семьи, но страсть к путешествиям заставила его купить корабль и заняться купеческим промыслом.

За столом дочь кади рассказала купцу свою историю. Изумлению и восхищению молодого человека не было предела. В особенный восторг его приводили выдержка и ум девушки, которые помогли ей избегнуть страшной смерти. Искренность, с которой юноша выражал своё сочувствие, покорила Зайнаб, и, чем дальше продолжался разговор, тем большее расположение она чувствовала к Омару. К концу дня молодые люди без памяти влюбились друг в друга, но целомудрие не позволило им дать волю чувствам. Купец уступил девушке свое спальное помещение, а сам отправился ночевать к капитану.

На рассвете матрос на мачте объявил, что видит землю. Все чрезвычайно обрадовались, так как  на судне почти не осталось провизии и воды, и нужно было срочно пополнить припасы. Вскоре корабль причалил в порту богатого города, который оказался столицей небольшого государства. Султан, узнав о прибытии благородных гостей из далеких земель, пригласил их отведать царских угощений.

Омар и Зайнаб с благодарностью приняли приглашение и в назначенный час явились во дворец. Слуги ввели их в обеденную залу и усадили за стол напротив султана и главного визиря. Невольники внесли блюда с яствами и кувшины с ароматными напитками. Однако не успели гости приступить к трапезе, как главный визирь вскочил из-за стола в сильном возбуждении и, подбежав к султану, стал что-то нашептывать ему на ухо. Выслушав визиря султан обратился к Зайнаб:

— Скажи, о девушка, откуда у тебя этот перстень с камнем столь замысловатой формы?

— О повелитель, — ответила дочь кади, — это подарок одного христианина.

— Знай, о красавица, — произнес монарх, — что древний прорицатель, живший некогда в нашей стране, предсказал твое появление. Он предрек, что к нам явится молодая женщина, на пальце которой будет красоваться перстень именно такой формы. Далее сказано, что женщина эта — великая прорицательница, и мы сможем задать ей любой вопрос. Вопрос может быть только один, но если мы подберем его правильно, ответ сделает нас намного умнее, сильнее и счастливее!

— О мудрейший из государей! — взмолилась Зайнаб. — Я вовсе не прорицательница! Несомненно, в пророчестве речь шла о другой девушке! Аллахом, Аллахом заклинаю тебя: отпусти меня и моего друга, ибо я не смогу ответить на столь важный для вас вопрос!

— Ошибка исключена, — строго ответил султан, — форма перстня в точности соответствует описанной в пророчестве. Поэтому до завтрашнего утра вы оба посидите взаперти, а мы за это время решим какой вопрос тебе задать. И если ты на него ответишь, мы дадим вам столько золота и драгоценных камней, сколько войдет в трюмы корабля. В противном случае, вам обоим отрубят головы.

Несмотря на стенания и протесты Омара и Зайнаб, стражники связали молодых людей и увели их прочь. Султан приказал великому визирю собрать всех чиновников, министров и советников и устроить срочное заседание дивана, на котором они решат, какой вопрос следует задать прорицательнице.

— О величайший! — обратился к монарху начальник стражи, когда заседание началось. — Несомненно, важнейшим для нас является вопрос о том, где закупать клинки и прочее вооружение — в Дамаске или в Йемене!

Однако остальные мужи дивана зашикали на начальника стражи, указывая, что его вопрос, возможно, и обладает некоторой важностью для военных, но вряд ли может считаться лучшим во всех отношениях. Затем разгорелся бурный спор, причем каждый убеждал других спросить о чем-то, что волновало его лично, но те, к кому он обращался, отвергали эти предложения.

— Пусть прорицательница скажет, какой именно вопрос является наилучшим! — вдруг воскликнул один из собравшихся.

— В этой идее что-то есть, — промолвил великий визирь, поглаживая бороду, — но какая польза нам будет узнать наилучший вопрос без ответа на него?

— Тогда, может быть, спросить девушку, каков ответ на самый лучший вопрос? — предложил султан.

— О государь! Твои слова, как всегда, мудры! — ответил великий визирь. — Но вот беда: что если прорицательница заявит, что ответом является, скажем, число сорок два, но мы останемся без понятия, какой вопрос она имела в виду?

— Верно, — промолвил султан, — надо чтобы она назвала и наилучший вопрос, и наилучший ответ на него. Но тогда получается, что вопросов два, а не один. Впрочем, я знаю что делать! Пошлите за муфтием — судя по его заумным фетвам, ему ничего не стоит сформулировать оба вопроса так, что они прозвучат как один!

Муфтий работал всю ночь, обложившись сочинениями знатоков шариата и трактатами по логике. К утру ему удалось составить окончательную версию наилучшего вопроса, которую одобрили султан и великий визирь. Немедленно послали за пленниками, и спустя непродолжительное время Зайнаб и Омар предстали перед мужами дивана.

— О долгожданная прорицательница! — обратился муфтий к девушке. — Слушай же внимательно и не пропускай ни единого слова! Ответь нам: каков текст, состоящий из двух предложений, таких, что первое предложение представляет собой наилучший вопрос, а второе является наилучшим ответом на этот вопрос?

Выслушав муфтия, Зайнаб задумалась, а затем обратилась к собранию с такой речью:

— О мужи дивана, которым нет равных по изощренности ума! Знайте же, что наилучшим вопросом является тот, который вы мне только что задали, а наилучшим ответом — то, что я сейчас вам говорю!

— Что за шутки?! — вскричал султан в гневе. — Что это за ответ, из которого нельзя извлечь никакой пользы?!

— Тот, кто не имеет понятия, в чем именно состоит его польза, достоин только такого ответа! — заявила храбрая девушка и продолжила стихами:

— Ты издеваешься надо мной?! — заорал султан, топая ногами. — Я сейчас же прикажу отрубить вам обоим головы!

Но не успел он закончить фразу, как раздался гром, стены дворца закачались и перед пораженными царедворцами возник ужасный демон перстня.

— Не вздумай, о жалкий слизняк, уклоняться от исполнения своей клятвы! — загремел дух, обращаясь к султану. — Ты и твои присные потратили всю ночь, чтобы придумать наилучший вопрос, на который вы получили достойный ответ. Дай же этим людям обещанные золото и драгоценности, или я уничтожу всю твою страну!

Дрожа от страха, султан поспешил исполнить требование чудовища. Трюмы корабля наполнились великолепными сокровищами, после чего капитан направил судно в открытое море. Когда берега негостеприимного царства исчезли из вида, Зайнаб и Омар вздохнули с облегчением и поздравили друг друга с избавлением от смертельной опасности.

Дальнейшее путешествие прошло без приключений, и вскоре Зайнаб увидела родные берега. В гавани её встретил взволнованный отец. Девушка обняла и расцеловала старика, а затем обратилась к нему с такой речью:

— О господин мой, давший мне жизнь и открывший мне восхитительный мир книг! Знай, что тебе не нужно более беспокоиться о моем замужестве, ибо я встретила избранника своего сердца! Благослови же нас и опусти меня к тому, кого я хочу назвать своим супругом!

Радости кади не было предела. Он тут же благословил молодых людей, а свадьбу сыграли через неделю. И была эта свадьба столь роскошна, что многие будущие поколения вспоминали о ней с восхищением и завистью. Зайнаб и Омар прожили долгую и интересную жизнь. Они вместе читали ученые книги и много путешествовали, чтобы проверить на практике свои знания. Зайнаб родила множество детей, а потом дождалась и внуков, и правнуков. И жили они с Омаром в любви и согласии, пока не пришел их черед покинуть этот мир. Ведь вечен только Аллах, а жизнь человека — единое мгновение в глазах Всевышнего.

***

— Удивителен твой рассказ, о любезнейшая из женщин! — воскликнул Шахрияр, когда Шахразада закончила повествование. — Воистину глуп был вопрос, который придумали царедворцы султана! Но не меньшим дураком оказался и я, прося Всемогущего сотворить предмет, который сам даже не в состоянии представить!

— Не говори так, о господин мой! — вскричала царица. — Как солнце иногда скрывается за тучами, так и величайший из мудрецов может изредка ошибаться!

Речь жены успокоила царя. Избавившись от мыслей, которые преследовали его весь день, Шахрияр почувствовал усталость и тут же уснул в объятьях супруги. Пусть же будет вечно славен Тот, кто дарует людям отдохновение, но сам не нуждается в нем.

Примечания

(*)          Коран 3:2-3, перевод Валерии Прохоровой

(**)        Фарсах — расстояние, которое проходит каравая  в  течение  одного часа — от 4,5 до 6 км.