Душная ночь окутала берега Рейна. В безоблачном небе сверкали звёзды. Лёгкое дуновение ветерка сейчас показалось бы манной небесной, но было полное затишье, и духота, воцарившись в воздухе, не давала дышать.
Ужасно кёльнское лето. Из–за чрезмерного количества рек и озёр воздух сильно насыщен влагой. Влаги так много, что в жаркий день в воздухе видна паровая завеса, а когда вдыхаешь, кажется, будто вдыхаешь воду, за жарким днём следует душная, безветренная ночь.
Но никакие превратности климата не могут нарушить сон человека, утомлённого длительным переходом. Разбив в окрестностях Кёльна лагерь, воинский стан армии императора Фердинанда Третьего спал крепким сном. Даже часовые спокойно похрапывали, опёршись о длинные пики.
Шёл Август 1648 года. До подписания Вестфальского договора в Мюнстере оставались считанные дни. Война, тридцать лет потрясающая мир приближалась к концу, завершаясь полной капитуляцией Габсбургов. Юный император Фердинанд III был готов: окончательно отказаться от Нидерландов, признать независимость германских княжеств, принявших протестантство и отдать Швеции все свои земли на Балтике. И только один город по-прежнему порождал споры – Кёльн. Мазарини одержимый идеей, как можно больше "насолить" столь ненавистным ему Габсбургам, стремился отобрать его для Франции. Невозможно было бы придумать большей гадости католическим императорам, чья империя базировалась на католицизме, чем отобрать у них город, являющийся третьим священным городом христианского мира и местом регулярного паломничества христиан. Таковым был Кёльн - благодаря саркофагу с мощами трёх королей, хранившемуся в Кёльнском Соборе. Когда-то этот саркофаг был вывезен из Милана графом Райнальдом фон Дасселем и привезён в Кёльн. Теперь саркофаг был основной гордостью Империи, отобрать его у Габсбургов означало навсегда подорвать влияние Габсбургов в христианском мире. По тем же самым причинам Фердинанд III не хотел отдавать Кёльн Мазарини. Оба правителя стянули к Кёльну войска. И вот в Августе 1648 года должно было, окончательно разрешится: или Габсбурги потеряют влияние на католический мир и Франция станет вторым после Ватикана центром католицизма, как того хотел Мазарини, или Габсбургам удастся хотя бы частично сохранить свой авторитет, что ослабит влияние Франции в Европе.
Стан спокойно спал в преддверье кровопролитной битвы. Люди, которым часто приходится рисковать жизнью, становятся безразличны к смерти. Жизнь для них теряет свою обычную цену и мысль - что завтра они оставят этот мир не тревожит их больше.
На высоком холме, освещённом луной, была видна одинокая фигура. Скрестив руки на груди, недвижимо, стоявшей мрачно смотрел на пики Кёльнского Собора. Со стороны могло показаться, что это каменное изваяние, воздвигнутое рыцарству, так величествен был его вид. Из-под роскошного, гусиного пера сомбреро сверкал жемчуг, длинная шпага тянулась от груди до шпор.
Граф Иоганн фон Верт - владелец богатого поместья Бенатек в Богемии, знаменитый германский генерал, главнокомандующий всеми вооруженными силами императора Фердинанда III, а когда-то бедный батрак Ян, из этого самого Кёльна.


Ян родился в многодетной крестьянской семье. Детство своё он помнил плохо. С умилением вспоминал только местного священника Курца. Курц – молодой человек с длинными волосами. Он часто возился с детьми из бедных крестьянских семей, читал им книги, учил грамоте. Курц принадлежал к числу тех белых ворон, которые никогда не меняют приобретённых в детстве пристрастий. Он был наверно единственным из всех бюргеров свободного города, кто в то революционное время восхищался империей и Государем Императором. Само слово император Курц произносил с каким-то подчёркнуто-возвышенным пафосом. Генерал с усмешкой вспоминал о том; как Курц рассказывал им, крестьянским детям: историю империи, о её создателях Карле- и Оттоне Великом, и читал работу Тацита "Германия", по ходу довольно скверно переводя с латыни на немецкий. Так на рассказах о: величии, благородстве, и воинской доблести – воспитывался Ян.
Яну было всего 10 лет, когда умер его отец. Вскоре после смерти отца мать отдала (а вернее продала) его батраком – богатому бюргеру - члену кёльнского городского совета, торговавшему яблоками на кёльнском базаре. Жизнь предстала Яну абсолютно в другом свете, чем виднелась прежде в рассказах Курца. Бюргеры любят кричать о равенстве и справедливости, когда неравенство и несправедливость касается их самих, но со своими батраками бюргеры не считаются. Изнурительный труд, унижения и обиды – вот то чем теперь даровала Яна судьба. И всё бы ничего, если бы не дочь хозяина Яна – Грита.
Грита была ровесницей Яна. И десятилетний Ян изначально конечно же не питал к ней возвышенных чувств. Но к 18-ти годам Грита расцвела и стала первой красавицей Кёльна. Восемнадцатилетний Ян воспылал к ней самой возвышенной страстью, которой пылают рыцари-трубадуры к дамам сердца. Но что ей первой красавице, дочери члена городского совета был какой-то батрак.
У генерала до сих пор темнело в глазах, от воспоминаний тех насмешек и издевательств которым она его подвергала.
То она подходила к нему в окружении своих подруг, и, глядя ему прямо в глаза своим насмешливым взглядом, говорила нежным тоном:

- Ян это правда, что ты меня любишь?

- Больше жизни Грита!

- Ой!.. Так давай с тобой поженимся!

- Господи, неужели ты согласна?!

- Конечно! Ты такой грязный, такой ничтожный батрак. Ой!.. Тьфу!.. Я совсем не то хотела сказать. Ты такой красивый парень. А у тебя есть: обручальные кольца, подвенечное платье, деньги купить нам свой дом? У тебя всё это есть?

- Нет!

- Как у тебя нет: ни подвенечного платья, ни денег, ни даже колец!? Да как же тогда ты собирался на мне жениться? Ты что хочешь, чтобы я пошла под венец в каких-то лохмотьях? И спала с тобой прямо на мостовой? Ах ты, подлец!

И с этими словами она под хохот подруг давала ему звонкую пощёчину.
То она подсылала к нему своих ухажеров, с требованием: "разобраться с соперником, не позволяющим ей встречаться с другими парнями". И те пинали его вовсю, предпочитая, не церемонится с прислугой. То властным тоном хозяйки давала ему поручения, при выполнении которых ему приходилось часами стоять под палящим солнцем, слушая насмешки её друзей и подруг, а затем сама жаловалась отцу, что Ян к ней пристаёт.
И вот один раз; то ли она зашла уж слишком далеко, то ли у Яна, в конце концов, закончилось терпение...
Это было солнечным августовским днём. Ян уже загрузил телегу и собирался ехать на базар, вести новую партию яблок своему хозяину. Как к телеге неожиданно подошла Грита, и скромно потупив глаза, стала водить пальчиком по стенке телеги.

- Ян, - сказала она. – Я была так жестока с тобой, потому что давно люблю тебя. Но мой отец он никогда не даст согласия на этот брак, - она смотрела на него влажными глазами, слегка приоткрыв уста. – Вот если бы ты согласился меня похитить, то мы бы бежали отсюда прочь и где-нибудь тайно обвенчались.

От волнения бедный влюблённый не мог вымолвить ни слова. А прейдя в себя, сказал:

- Конечно! Бежим прямо сейчас!

Грита смахнула смешок с глаз и ответила:

- О, Ян! Я от тебя другого ответа и не ждала! Подумать только, отец мне подыскивает партию повыгодней, а я убегу с грязным, немытым батраком. Тьфу!.. - И тут расхохотавшись, она запустила ему в голову взятым с телеги яблоком.

Из-за амбара заливаясь смехом, выскочила скрывающаяся там компания. Выскочившие стали хватать с телеги яблоки и кидать в него. Парни орали:

- Жених!.. Жених!..

Девушки:

- Ян любимый, похить меня. Я всегда мечтала выйти замуж за батрака.

Странно устроена человеческая природа. Тот, кто с детства воспитывался на рассказах о силе и доблести - в отрочестве, как правило, труслив, но приходит время, и дух воина, отряхнув пыль подростковых страхов, восстаёт в нём.
Так и в Яне вдруг проснулся воинственный дух Карла- и Оттона Великого, древних германцев. Схватив кнут, которым он погонял лошадей, бросился один на толпу. Девицы с перепуганным визгом разбежались, парни пытались сперва, оказать сопротивление, но тщетно. Тело человека регулярно занимающегося физическим трудом обладает хорошей мускулатурой, благодаря которой он быстр и гибок в движении. А тут силу и скорость увеличивали: злость и сошедший с книг Тацита дух германцев. Высеченные кнутом дружки Гриты бежали прочь, сама Грита давно уже забежала в дом, от страха и стыда обливаясь слезами.
За избиение бюргера батраку в свободном городе грозит смертная казнь. Зная это, Ян не раздумывая ни секунды, быстрыми и ловкими движениями выпряг из телеги лошадь, вскочил ей на спину (он одинаково хорошо скакал верхом, как с седлом, так и без него) и помчался прочь из города. Охранники, стоявшие у городских ворот попытались его остановить, но получив в лицо по удару кнутом, бросили пики и с воем схватились за иссечённые лица.
Ян ещё в детстве хорошо знал окрестности Кёльна. Он решил, на время обосноваться у озера, раскинувшегося в самом центре лесной чащи, между Кёльном и Воррингеном. Там он мог бы напоить лошадь и спокойно поразмыслить над тем, что делать дальше.
Эти места пользовались у местных жителей дурной славой. Неподалёку от них произошла Воррингенская Битва и местные жители верили, что вдоль озера бродят души погибших воинов. Какого же было удивление беглеца, когда он увидел там разбитый кирасирами бивак.
Это был передовой отряд знаменитого испанского генерала Амброзио Спинолы. Яна тут же проводили в шатёр дона Спинолы.
Дон Спинола – мужчина сорокавосьмилетнего возраста, несмотря на годы, сохранил силу и бодрость духа. И только местами проступающая средь чёрных волос седина указывала на приближающуюся старость. Его взгляд, каким то странным образом сочетал в себе суровость и добродушие.
Выслушав рассказ Яна, Спинола сказал:

- Ты смелый! Раз не побоялся, один бросится на толпу. А то, что ты проскакал большое расстояние на неоседланной лошади, выдаёт в тебе талантливого кавалериста. Такие парни как ты мне и нужны. Иди ко мне на службу кирасиром.

Так Ян из батрака стал кирасиром его Императорского Величества.
Служба наёмника хороша в мирное время. Есть и пить за счёт казны наёмник может сколько угодно, работа у него не тяжёлая, особенно если сравнивать её с работой батрака, а получает он в месяц больше, чем имеет крестьянин среднего достатка в урожайный год. Но не успел Ян насладиться всеми прелестями военной службы, как произошли события не только круто изменившие его судьбу, но и перевернувшие весь мир.


23 мая 1618 оппозиционные дворяне во главе с графом Турном выбросили из окон Чешской Канцелярии императорских наместников. Началась Тридцатилетняя Война.
Великие силы, заложенные в детстве, в отрочестве не видны. Они словно отдыхают внутри человека не высовываясь, растя и набирая требуемое могущество, видно для того чтобы выйти наружу во всей своей красе, когда тому будут соответствовать обстоятельства. А вместе с ними отдыхает и Ангел-Хранитель. Не имея работы, отдыхает и копит силы для тех времён, когда они ему понадобятся.
Во всей Империи не было более удалого и отчаянного рубаки, чем Ян. Ян бросался в самую гущу сражения, увлекая остальных за собой. Проявляя при этом самую безумную отвагу. Казалось, что он ищет смерти, но и смерть и ранения обходили его стороной. Отчаянность дала свои плоды. Ян сделал успешную карьеру, всего за 12 лет он стал капитаном, теперь у него самого в подчинении было более 100 человек.
Шёл 1630 год. Габсбурги усмирили чехов, Дания, поспешившая им на помощь, была готова капитулировать. Но тут в войну вступила Швеция.
Кардинал, первый министр Франции – Ришелье, ненавидел Габсбургов. Ришелье понимал, что ослабление Священной Римской Империи, приведёт к - увеличению могущества Франции, её влияния в мире. Но, не решаясь открыто выступить на стороне протестантов, Красный Кардинал тайно поддерживал их деньгами и оружием, он убедил шведского короля Густава II Адольфа вступить в войну, обещая ему финансовую поддержку. Финансируемый Францией, Густав II Адольф высадился на северном побережье Германии.
Битва при Брейтенфельде. Наголову разбитые императорские войска в беспорядке отступают, Ян потерял в ней всю свою роту и сам чудом остался жив.
Империя собирает последние силы и снова наголову разбита.
На помощь императору приходит герцог Валленштейн со своим войском.
Битва при Лютцене. Как наяву, перед глазами генерала всплыла картина его далёкого прошлого. Его конь, не слушая хозяина, несётся вперёд, словно из-под земли вырастает всадник. Коротко постриженные русые волосы и прочные дорогие доспехи выдают в нём знатного шведа. При виде скачущего на него Яна, незнакомец вынимает пистолет. Ян тут же выхватывает свой, быстрым движением снимает его с предохранителя. Прозвучали, сливаясь друг с другом два хлопка, едкий дым разъедает глаза, Ян почувствовал, как запекло чуть повыше сердца и какая та тёплая, липкая жидкость потекла по телу.
Ян очнулся в шатре, его левое плечо было туго забинтовано. Он поводил глазами по сторонам, пытаясь понять, где он находится. Богатое убранство шатра указывало, что этот шатёр принадлежал какому-то знатному вельможе, если не самому главнокомандующему Валленштейну.
В этот самый момент времени входная занавеска шатра приподнялась и в шатёр кто-то вошёл. Вошедший обладал: высоким ростом, атлетическим телосложением, правильными чертами лица, которые бывают только у действительных потомков знатных родов, взгляд - прямой, смелый, и необычайно проницательный. Он прошёлся по шатру, его походка поразила Яна своим величием и грациозностью. Ян приподнялся, опираясь на правый локоть, чтобы лучше рассмотреть вошедшего и не поверил своим глазам.
Заметив на себе удивлённый взгляд Яна, вошедший улыбнулся:

- Да, Вы не ошиблись! Но всё же позвольте представиться, я Альбрехт фон Валленштейн.

Ян недоумённо смотрел на главнокомандующего. Никогда прежде раненные капитаны не залечивали свои раны в шатре герцога фон Валленштейна. Валленштейн понял недоумение Яна и снова улыбнулся:

-Вам известно, что Вы сделали?

- Дал шведам себя ранить, - сухо ответил Ян.

- Не только, - герцог улыбнулся в третий раз. – Вы застрелили Северного Льва. Всадили ему пулю прямо промеж глаз.

Ян ушам своим не поверил. Значит, всадник, с которым он вступил в перестрелку, был никто иной, как король Швеции Густав II Адольф. (Густава Адольфа прозвали Северным Львом после захвата Ливонии). Ян пристально смотрел на герцога. Пытаясь понять, не шутка ли это. Валленштейн понял недоумение Яна и утвердительно кивнул головой:

- Да, Вы действительно убили короля Швеции, Я не смеюсь, – и тут же добавил, - император хочет Вас видеть. Как только поправитесь, отправляйтесь в Вену. Я уже отдал соответствующие распоряжения.

В Вене Яна ждал тёплый приём. Император Фердинанд II пожаловал Яна в дворянское достоинство, дав титул рыцаря Иоганна фон Верта. Затем чин полковника. А Максимилиан Баварский пригласил рыцаря фон Верта погостить в своём замке.
Когда вокруг бушуют бури, и каждый день насыщен событиями, человек не задумывается не о чём, а действует, исключительно повинуясь инстинктам, энергия исходит из него, мешая раздумьям. Но только бег жизни приостановлен, и будни угнетают своей праздной обыденностью, человек начинает задумываться над прошлым, анализируя победы и поражения.
Вот уже третий год Иоганн фон Верт гостит в замке Блютенбург Максимилиана Баварского. Гостеприимный хозяин пытается не в чём не отказывать своему дорогому гостю, исполнять все его прихоти. Жизнь фон Верта протекает на - охотах, балах, и в интимных забавах. Но именно теперь пересытившись праздной жизнью и роскошью, фон Верт начинает анализировать прошлое. Человек один раз, посветивший себя войне, так пропитывается военным духом, что уже не мыслит жизни без армии, война и армия становятся сутью его бытия. Рыцарь Иоганн фон Верт анализирует причины поражения империи в шведский период. "Основа побед шведской армии заключена в создании Густавом Адольфом складов и коммуникаций", - размышлял он. "Значит если создать передовые отряды конницы, наносящие удары в тыл врага по его складам и коммуникациям, то этим мы сможем подорвать могущества противника, и шведы будут разбиты". И он написал письмо императору, где изложил свои взгляды на ведение войны. Но на дворе уже 1635 год. Подписан "Парижский мир". Император признал законность "Аугсбургского договора", а протестантские князья присягнули на верность императору. Ни идеи Иоганна фон Верта, ни сам он никому не нужен.
Но тут старый лис – Ришелье, высунул из норы свою морду. Исчерпав все возможности дипломатии, Франция открыто вступила в войну с Империей.
Император вызывает рыцаря фон Верта к себе и отдаёт ему в распоряжение только что сформированный полк драгун.
Фон Верт разрушает склады, грабит обозы, разбивает отставшие от основных сил части. Его полка французы боятся больше чем всех вооруженных сил Империи. Французы прозывают Верта - Имперским Ужасом. Но боевая фортуна переменчива. Недаром древние греки изображали богиню победы – Нику, с большими крыльями за спиной. Не успев подлететь к одному, она тут же делает взмах своими крылышками и улетает к его противнику. Верт со своим полком попадает в засаду. Полк наголову разбит, он сам раненый схвачен французами.
Плен, позорный плен. Ришелье приказывает привезти Верта в Париж. Он хочет, лично познакомится с Имперским Ужасом. И едва у Верта затянулось рана, французы повезли его в Париж. Когда до Парижа оставалось всего несколько километров, умер Красный Кардинал. В связи со смертью первого министра в Париж никого не пускали. И конвоируемый эскорт, свернув с главной дороги, съехал на обочину. В образовавшийся суматохе конвоиры на время забыли про Верта, и он не преминул этим воспользоваться. В несколько скачков он достиг ближайшего всадника, железной рукой стащил его с седла, прямой удар в подбородок (этот приём Ян освоил ещё в первые годы службы), схватил палаш, прыгнул в сёдло и помчался, гоня коня во весь опор. Вдогонку бросились все, кто только был верхом, стреляя на скаку. Но искусство верховой езды рыцаря было так велико, что большинство преследователей вскоре отстали. Лишь троя (или скакуны у них были уж очень хорошие, или искусство езды высоко) продолжали преследование. Разъярённый такой назойливостью Верт развернулся и бросился на преследователей. Бой длился не долго, два взмаха палаша и два рассечённых тела рухнули с сёдел на землю, третий, испугавшись, поскакал прочь. Совершив длительное путешествие, рыцарь Иоганн фон Верт прибыл в Вену.
Фердинанд III даёт ему: титул графа, чин генерала и богатое поместье Бенатек в Богемии.

- Отправляйся в своё поместье, которое теперь будет родовым, отдыхай там, залечивай раны, которые принял за императора и отечество – великий воин. Ты достаточно послужил и моему отцу и мне. – Сказал император.


Вот уже несколько лет Граф Иоганн фон Верт спокойно живёт в своём замке Бенатек. У богемской знати он считается видным женихом, несмотря на возраст. Ведь он теперь - знатен, богат, знаменит, обласкан императором. И местные помещики сватают за него своих дочерей со всей провинциальной непосредственностью.
Но скучен человеку, который привык засыпать и просыпаться под канонаду мирный быт. Граф пишет письма императору с просьбой разрешить ему вернуться в войска. Император сперва глух к его просьбам. Но дела у Империи идут всё хуже и хуже. Давно умер Ришелье. Вслед за своим первым министром отправился король Франции Людовик XIII. Любовник уже стареющей Анны Австрийской, регентши при юном короле Людовике XIV, этот хитрый лис Мазарини, одной рукой голосуя за мир, второй стремится оттяпать от Империи всё, что только возможно. Империя стремиться отстоять свои земли, но позорно проигрывает битву за битвой. Фердинанд III вызывает графа Иоганна фон Верта к себе и ставит главнокомандующим всей своей армии.
Фон Верт преобразует армию Империи по шведско-французскому образцу. Вводит: склады и коммуникации, полевую артиллерию, увеличивает количество мушкетёров в пехотных батальонах. Помня свои набеги на склады противника создаёт надёжную охрану своим. Вводит отряды конницы иррегулярного действия, задача которых совершать рейды по тылам врага. Но всё тщетно. Империя полностью истощенна Тридцатилетней Войной. И Фердинанд III соглашается на позорный мир. Император согласен принять все условия Мазарини за исключением одного – Кёльна...

- В Ваших руках судьба Империи граф, - едва не плача сказал император Иоганну фон Верту. - Если мы отдадим французам этот город, империя Оттона Великого исчезнет навсегда.


"Как изыскано и прихотливо играет мною судьба", - размышлял граф. "Много лет назад, она, покрыв меня позором, гнала прочь из этого города. И вот теперь возведя на вершину славы и величия, привела обратно к стенам этого треклятого городишки, который, не смотря ни на что: ни на реликвию и паломничество, ни на древний университет, сохранил свою провинциальность". Граф с ненавистью рассматривал пики Кёльнского Собора, чувствуя, что всё больше ненавидит эти вечно недостроенные готические пики с их неразлучным спутником, зависшим над ними подъёмным краном: "Не достроить собор... Только в этом свободно-бюргерском городишке возможно такое". Верт задумчиво покачал головой, - "И вот завтра под стенами этого города судьба подведёт итог всей моей жизни. Каков же будет её приговор? Побегу ли вновь покрытый позором? Или въеду в него триумфатором?". В эту ночь генералу не спалось.


Салют из пушек и мушкетов приветствовал утренний рассвет. Вместо тумана над Рейном стелился пороховой дым. Французы с австрийцами вели кровавый спор за обладание Кёльном. Бой начался по установленной тактике тех лет с перестрелки. У французов было превосходство в численности: мушкетёров и полевых орудий. Что, в конце концов, дало свои результаты. Французам удалось прострелить в рядах австрийцев брешь. В которую, тут же двинулись стройные ряды французских пикинёров. Французы прижали австрийскую пехоту к Рейну, казалось, исход битвы уже решён. Но вдруг...
По рядам французов побежал испуганный ропот:

- В тылу Имперский Ужас!.. В тылу Имперский Ужас!..

Кто видел молнию сверкающею промеж туч, тот навсегда запомнит это величественное, потрясающее своей красотой и грацией зрелище. Но как опасна молния, бьющая в землю. Видящий этот удар голубой стрелы немеет от страха. Его руки и ноги каменеют, кажется, что всё к концу и жизнь вот-вот оборвётся.
Подобно божьей молнии бьющей в грешную землю, имперская конница ударила в тыл французам. Впереди всех нёсся он – легенда и ужас Тридцатилетней Войны, знаменитый полководец, граф Иоганн фон Верт. Его длинная шпага, выкованная из лучшей стали: крошила панцири, ломала палаши, сносила головы и пронзала насквозь тела. Его ретивый конь нёсся вперёд в самую гущу сражения, оставляя за собой горы трупов.
Увидев свою конницу в тылу французов, австрийские пикинёры воспряли духом. Быстро построившись в боевой порядок, опустили пики, и пошли в атаку. Ловушка, придуманная фон Вертом сработала. Французы были окружены, охваченные страхом, они бросают оружие и сдаются на милость победителя.


Звуки фанфар. Как приятна и сладка эта музыка победы. Каждый завоеватель видит во сне не грохот сражения, а триумфальный въезд в захваченное селение под восхваляющее пенье фанфар.
Под звуки фанфар въехал триумфатор в отвоёванный им город. Победоносно со своей свитою едет знатный граф по городу, из которого когда-то бежал осмеянным батраком. Вот он объехал Кёльнский Собор, далее по крутому спуску каменной мостовой съезжает на кёльнский базар. Он едет меж торговых рядов, куда когда-то батраком привозил яблоки. Властным взглядом победителя осматривает он старый кёльнский базар. И вдруг... В торговых рядах увидел свою бывшую возлюбленную – Гриту.
Войны и революции потрясающие мир, приводящие к краху великих империй, обходят стороной свободные бюргерские городки. Лишь изредка до обывателя доходят отзвуки великих битв. Обыватель живёт своей обыденной жизнью, в которой один день не отличается от другого и бури меняющие лицо мира не нарушают ленивого течения его жизни. И только старость является истинным бичом обывателя. Монотонно текущие годы, не меняя ничего в его повседневном быте, год за годом уносят его серую, беспросветную жизнь.
Бывшая красавица Грита, теперь уже стареющая, с покрытым морщинами лицом, через которые едва проступали упоминания о её былой красоте – сидела на том же самом месте, где когда-то сидел её отец, и так же торговала яблоками.
Гордо гарцуя на великолепном скакуне, подъехал знаменитый генерал к своей бывшей возлюбленной, и надменно глядя на неё сверху вниз сказал:

- Ну что, теперь ты вышла бы за меня замуж?

Бывшая красавица робко приподняла на него глаза и тихо пролепетала:

- Кто ж знал!?.. Кто ж знал!?..

Яркое солнце осветило Кёльн XXI-века – один из самых индустриальных городов Европы, четвёртый по величине город Германии. Седовласый гид ведёт экскурсию по Кёльну. Вот он подводит группу туристов к Кёльнскому Собору – самому высокому и величественному строению готики. Рассказывает его историю. Говорит о том: как в 1164 году Райнальд фон Дассель вывез из покорённого Милана саркофаг с мощами трёх королей и привёз его в Кёльн. Кёльн стал местом паломничества христиан, а маленькая церквушка, в которой хранился саркофаг, не могла вместить в себя всех паломников, приходящих поклониться святым мощам, и было принято решение построить Собор. Как в 1560 – строительство Собора было прервано из-за отсутствия средств и подъёмный кран, зависший над одной из башен Собора, стал надолго символом города. И лишь в 1842 по приказу прусского короля Фридриха Вильгельма IV, строительство было возобновлено. И завершено в 1880 году – во времена Кайзеровской Германии.
Гид ведёт туристов вниз по крутому спуску, направо, группа, минуя узкий переулочек, выходит на "Альтермарктплатц" - площадь на которой в средневековом Кёльне был базар и стояли купеческие ряды. В центре площади стоит памятник графу Иоганну фон Верту. Гордый и величественный, каковым и был при жизни, он стоит на высоком пьедестале, опёршись о свою знаменитую шпагу.
Гид рассказывает туристам "Легенду о Яне и Грите", давно уже ставшую главной в кёльнском эпосе. Закончив свой рассказ подавленным ответом Гриты: "Кто ж знал!?.. Кто ж знал!?..", - гид, хитро прищурив глаза, насмешливо-наставительным тоном говорит молоденьким девушкам:

- Никогда не отвергайте любовь бедных, но пылких юношей.

Словно по команде шмыгнули носики, прозвучало кокетливое:

- Хмы!..

И стройный хор девичьих голосов ответил:

- А если бы она вышла за него замуж, то он никогда не стал бы генералом!


О женщины, будьте благословенны!