Сегодня в Гостиной журнала современной литературы «Точка ZRения» новый гость: писатель, рецензент, педагог — Mуравскене Илона (Michel) — эмоциональная, загадочная, многозначительная...

Нина Ротта о Michel

Её имя означает «светлая, солнечная» и очень подходит Мишель (Илоне Муравскене), которую я знаю лет триста — с 2007 года —  и которая каждый раз открывается мне по-новому. Молодая, красивая, успешный филолог, жена, мать, отличный друг, просто чудесный человек. И замечательная кулинарка: польские серники, караимский кибинай, домашняя лазанья из дрожжевого теста…  Казалось бы, что еще нужно женщине для счастья?!  В таком ключе, однако, можно думать, пока не прочтёшь первую же новеллу И. Муравскене.

Сама Илона с прибалтийской сдержанностью оценивает свои произведения так: «Я спокойно  отношусь к своему творчеству: не делаю из этого большой проблемы и не пробую перевернуть мир новыми идеями и жанрами». Но я воспринимаю её прозу, неожиданную и необычную, совсем  иначе. Мои первые впечатления  похожи на клоки тумана в странном сне, когда бежишь куда-то, но не помнишь цели, и дороги не знаешь, но что-то гонит тебя вперед. Зябко, страшно, нереально и очень важно. Дальше, дальше, сквозь белесую пелену.

В её текстах много трепетно-личного, идущего от переживаний детства, одиночества, мечтаний, чувственности и любви.

Хороший литературный язык, наполненность повествования действием, динамичные диалоги, виртуозная недосказанность делают прозу Автора привлекательной для читателя и вызывают  желание разобраться в смыслах, приподнять вуаль, расшифровать диалоги-загадки. Потому что произведения Илоны всегда многослойны — в них много подтекста, психологический анализ точен, каждое слово стоит на своем месте. Удивителен авторский язык своей ритмичностью, певучестью, афоричностью.

Б. М. Эйхенбаум выразил мысль, что «Ни одна фраза художественного произведения не может быть сама по себе простым «отражением» личных чувств автора, а всегда есть построение и игра». Так и проза Илоны Муравскене — не просто отражение чувств, а построение и игра, настоящая игра в смыслы и образы, переплетение божественного и дьявольского — настоящее, умное повествование, грустное и нежное одновременно, с ритмикой и инверсией прозаических строк.

Спасибо, Нина!
А теперь, мы побеседуем с тонким знатоком человеческих душ, талантливым автором Michel.
После знакомства с ней, и вы это почувствуете, многое ощущаешь и чувствуешь острее. Наверное, еще и потому, что у Michel своя, неповторимая манера окрашивать сказанное. 

Mуравскене Илона (Michel)
Вопросы задает Наталья Уланова (Н.У.)

Н.У.:
— Здравствуйте, Илона! Рады приветствовать Вас!

Michel:
— Здравствуйте, Наталья! Я тоже очень вам рада! 

Н.У.:
— Говорят, что мозг — это такая часть нас, которую труднее демонстрировать (улыбается). Что Вы на это скажете?  

Michel:
— Так мозг все-таки весит больше килограмма, поэтому трудновато каждый раз выковыривать  его из головы и демонстрировать. Но это я шучу, конечно. Если серьезно, то демонстрировать, в принципе, надо свои добрые  дела и поступки, вот они-то и отразят весь мозг во всей красе.

Н.У.:
— Максимальная степень откровенности. Что это, если говорить в общем, и для Вас лично? 

Michel:
—  Для меня?  Я много думаю и стараюсь вершить только добро. Честно, пытаюсь  доказать самой себе, что все люди — братья, и должны помогать друг другу. Ведь у людей такая особенность, дар почти — размышлять, думать, мечтать, любить.

Н.У.:
— Велика ли разница между любовью и влюбленностью?  

Michel:
—  В принципе, разница, конечно есть. Особенно, если исходить из той мысли, что любовь все-таки вечна, а влюбленность мгновенна. Но это все, конечно, каждый выбирает по себе.  Лично для себя я давно  провела грань между этими понятиями.

Н.У.:
— А сами Вы влюбчивы? 

Michel:
—  Наверное, да.

Н.У.:
— С какого возраста Вы себя помните? 

Michel:
—  Почему-то только с пяти лет. С того дня, когда умерла мама. Я так хорошо помню тот вечер накануне Нового года, что даже теперь могла бы описать его в мельчайших деталях. Я много раз и лет пробовала написать об этом, но каждый раз получалось что-то совсем другое,  совсем не то, что  чувствовала и ощущала тогда. Но лет шесть назад  у меня появились « Синие лебеди». Воспоминания о том времени, маленькая новелла. Возможно, она тоже не совсем то, что надо, но в целом, это все-таки живое воспоминание, без слезливости, без сентиментальности. Просто живое, как будто это было только вчера.

Н.У.:
— Воспоминания неотступно следуют за нами… Вот и Вы, вспоминая прошлое, возвращая туда, затрагиваете читателя так, что он отзывается и воскрешает свою память. Как Вы думаете, что-то меняется в человеке в момент таких «возвращений»?  

Michel:
—  Я не думаю, что меняется. Он просто вспоминает то, что было, он как бы еще раз переживает то, чем уже жил. Меняет себя человек сам. Автор просто наводит его на определенную волну, зачастую тут просто  работает принцип «наводчика-налетчика». Если честно, это самый разумный и самый правдивый вариант диалога между автором и читателем.  Я за честность в отношениях.

Н.У.:
— Способна ли виртуальность дать представление о реальной боли другого человека?  

Michel:
—  Способна. Но тут, конечно, все зависит от того, насколько откровенен твой собеседник. В реале, конечно, больше работает эмоциональный фактор: рукопожатия, прикосновения, объятия. В виртуале вряд ли возможно кого-то обнять и почувствовать, как бьется сердце другого человека.  Но …. Письма ведь никто не отменял. Хотя они и стали электронными. Но по-прежнему многие вкладывают в письмо кусочек своей души, как и прежде.

Н.У.:
— Считается, что даже неодушевленные предметы нуждаются во внимании, дружбе, любви... Вы привязываетесь к вещам, заботитесь об этом мире?  

Michel:
—  Я не очень привязчива к вещам. То есть я запросто могу собрать все то, чем не пользуюсь больше года, и выбросить в мусорный контейнер. У меня нет, допустим, любимого свитера, любимой шкатулочки или любимой картинки. Единственное, к чему я привязана, это  обычная чернильная ручка.  Я помню, как  она пропала, мне было лет шестнадцать, наверное. Я перерыла весь дом, честно, я рыдала даже, хотя по натуре вообще не плаксива. А оказалось, что сестра просто по ошибке положила ее в свой пенал. Сейчас у меня, конечно же, другая ручка, но та, старая, сохранилась.  Я ее берегу и если начинаю что-то писать, обязательно кладу ее на стол, как символ.

Н.У.:
— Расскажите о своих пристрастиях (улыбается).

Michel:
—  Ой, не знаю, не знаю. Я самая обычная. Люблю кино, люблю готовить, люблю вязать, люблю читать. Люблю кофе, море, утро. Музыку люблю, когда пишу, в наушниках всегда  рок или металл.  Я люблю все то, что любит любой из нас.
Чистоту люблю очень. Я, например, никогда не сяду писать, не наведя дома стерильную чистоту. Домашние смеются, конечно, но я все равно не меняю привычек.

Н.У.:
— А я не перестираю всё бельё (улыбается). Но, продолжим… Польский писатель Марк Хласко полагает, что книги можно писать, только если ты начисто потерял стыд, потому что писательство — штука более интимная, чем постель. Что Вы на это скажете? 

Michel:
— «Нельзя увидеть свои ошибки, пока рассказ лежит в ящике письменного стола; нужно его опубликовать и покраснеть за него от стыда; это — единственная возможность научиться чему-нибудь на будущее...». Это тоже сказал Марек Хласко. Я не очень большой любитель его прозы, но в данном случае я согласна с ним полностью.  Для меня написать и опубликовать — это не одно и то же. Написать — это просто  рассказать, поделиться, допустим, насущным, а опубликовать — это выйти  на сцену , скажем так, без одежды. Я — человек скромный, обнажиться я могу далеко не всегда.

Н.У.:
— Чего в женщине должно быть больше: терпения или интуиции? 

Michel:
—  И того и другого. Потому что в отношениях  иногда приходится быть и глухим, и немым, и слепым. А чтобы все это вынести,  и нужны терпение и интуиция.

Н.У.:
— Как Вы относитесь к людям, которые сильнее и умнее Вас? 

Michel:
—  Очень хорошо отношусь. Потому что у них я учусь.

Н.У.:
— Как складываются отношения с детьми? Как и чему Вы их учите? Придерживаетесь ли мнения, что с самого рождения в ребенке надо видеть личность…Всё, молчу (улыбается).  

Michel:
—  С детьми я дружу. И да, я придерживаюсь  такого мнения, что с самого рождения в ребенке надо видеть личность. Мне кажется, что кудахтать  над ним, как  это делают многие мамочки,  не стоит. Мы мешаем ребенку развиваться самостоятельно. Влияем на его интересы, дела, указываем, с кем дружить, какие кружки посещать, что слушать, что читать, что смотреть. Вот и получается так, что в выпускном классе приходят ко мне ребята и спрашивают: «А вы не знаете, что мне делать после школы? Куда пойти учиться? А может, лучше работать?». То есть получается, что наши дети  разучились мыслить и мечтать. Они не знают, куда, не знают, как, потому что в свое время  за них все решали.
Я учу детей честности к себе и к окружающим. Учу быть патриотами, учу отвечать за свои поступки, учу быть людьми. Вырастить  думающего и  честного человека очень сложно. В первую очередь, надо самим таким быть. Но пускать все на самотек тоже не стоит.  Направлять, естественно, ребенка надо всегда, подсказывать, подталкивать, но ненавязчиво, как бы невзначай. Учиться, однако, лучше на своих ошибках, а не на маминых или папиных. Свои лучше запоминаются.

Н.У.:
— Илона, а какой у Вас характер? 

Michel:
—  Ой, я очень веселый, общительный человек. Не люблю конфликтов. Ни в реале, ни в виртуале. 

Н.У.:
— Если враги распускают слухи (улыбается), можно ли с успехом опровергнуть их своим поведением? 

Michel:
—  По идее, так и нужно поступать. Не будешь же  из-за сплетен бегать и всем рассказывать, какой ты хороший.  На деле надо все показывать.

Н.У.:
— Каждый из нас богат по-своему… А что для Вас является богатством? 

Michel:
— Семья, наверное.  Еще лет двадцать назад ответила бы по- другому, сейчас только так.

Н.У.:
— Вы носите туфли на высоких каблуках? 

Michel:
—  Иногда ношу. Если надеваю вечернее платье.  А вообще  высокие каблуки не очень люблю, потому что много хожу пешком, а на высоких каблуках далеко не уйдешь.

Н.У.:
— Леонардо да Винчи говорил, что познание стран мира — украшение и пища человеческих умов. Расскажете о своих путешествиях?

Michel:
—  Я мало путешествовала. Большие путешествия у меня только в планах.  Значит, ума маловато набралась.
В Эстонии была, в Латвии, в России, в Белоруссии, конечно, на Украине, в Польше много и очень часто.
Моя самая большая мечта — Иерусалим.  Хочу живьем увидеть, как загорается Благодатный огонь.

Н.У.:
— Илона, я знаю, что Вы прекрасная хозяйка. Что вкусненькое готовили в последнее время, чем удивляли? Появился и прижился ли в хозяйстве какой-то эксклюзивный рецепт? 

Michel:
—  Ой, спасибо за комплимент. Не знаю, прекрасная я хозяйка или нет, но готовить люблю. Если бы могла, то весь день провела бы на кухне. Вот как-то этим летом я взялась на мексиканскую кухню. И что удивительно, домашним она очень даже пришлась по вкусу. Особенно мексиканский суп с чили.  Варю большую кастрюлю, но к вечеру уже ничего не остается. Недавно готовила «Буритто с курицей», всем тоже очень понравилось, тем более, что времени на приготовление много не тратится, а лепешки тортильияс можно в любом магазине купить, даже самому печь не надо.

Но вообще я, конечно, пироги печь люблю из дрожжевого теста.  Я разные пироги  пеку, и с абрикосами, и с изюмом, и с творогом, и с маком.
У нас  во дворе стол есть под яблоней,  летом мы сидим под яблоневой  крышей-зонтом, чай пьем,  разговариваем, истории разные рассказываем, еще и соседи приходят.  Надо самовар покупать, электрический чайник не  успевает завариваться.

Н.У.:
— Илона, а как появилась Michel? 

Michel:
— Michel — это мой старый-старый студенческий псевдоним.  Я в юности стихи писала, их даже очень успешно публиковала районная газета. А тут я решила писать прозу.  Думала, что ничего путного из молей писанины не получится, поэтому и назвалась этим именем. Типа не то мальчик, не то девочка.  Если обругают и раскритикуют, не так страшно будет. Тем более я тогда  французской  литературой увлекалась. Вот Мишель и прижилась. Если старые друзья объявятся, им будет легче меня искать. 

Н.У.:
— А если попросить Вас сформулировать главную тему Вашего творчества?.. 

Michel:
— Кто-то из литературоведов сказал, что в литературе вообще существуют только десять тем,  которые авторы каждый раз пытаются отобразить в своих произведениях.
Но на самом деле, существует только одна тема — ЧЕЛОВЕК!  И все.
Вот у меня тоже всегда одна и та же тема: ЧЕЛОВЕК!

Н.У.:
— Илона, Вы пишете серьезные профессиональные рецензии. Обратившиеся авторы с нетерпением ждут Вашего слова. А что испытываете Вы, когда приступаете к такому непростому и ответственному делу? Мне вот, например, смелости не хватает, и я даже мысленно не могу представить, что когда-то решусь на что-то подобное. Честное слово.    

Michel:
—  Если честно, я не считаю себя профессиональным рецензентом, автором, возможно, да, но критиком нет. Я люблю читать, люблю знакомиться с новыми авторами, люблю радоваться их успехам, даже завидовать, белой завистью, конечно, удачным образам или сравнениям.
Думаю, если бы Леонид Шустерман не позвал бы меня в рецензенты, я вряд ли бы тоже, как и вы, решилась бы на такой шаг. Я вообще иногда бываю такая мнительная, что сама себе удивляюсь.
Мне всегда очень сложно написать рецензию, потому что я долго думаю. Я прочитанное произведение очень долго обдумываю, пропускаю через себя что ли,  поэтому всегда тяну время.  Я, конечно, сразу вижу, о чем написанное, даже знаю, как написано, потому что у меня чутье на хороших авторов, но сесть и написать сразу то, что думаю, не могу. Произведение я должна выносить. Не могу я от балды писать, поэтому заранее прошу прощения за мою медлительность  у всех авторов, приславших мне заявки. 

Н.У.:
— Илона, когда Вы начинаете писать, ставите ли перед собой цель: сообщить читателю что-то такое, что до Вас не писали, не говорили, не озвучивали, и преподнести это так, как никто еще прежде?

Michel:
—  Никогда. Я вообще никогда никаких целей не ставлю. Я вообще пишу частями, а потом переставляю эти части то так, то эдак, как кубики.

Н.У.:
— Безусловно, внутри каждого человека живет и существует множество разных «я». А если этот человек – еще и писатель, а у писателя в его новом произведении много действующих лиц, то, как же ответить на вопрос: «Ну и где же ты во всем этом?» Выходит, автор оказывается всеми ими разом? (улыбается)? 

Michel:
—  С.Я.Маршак сказал, что автор  всегда с трудом расстается со своим сюжетом и героями. Книга напечатана, а начатая игра чувств и воображения еще не закончена. И в результате книга растет и изменяется, включая новые мысли, новые ситуации, новые персонажи. Поэтому, мне кажется, что автор есть в каждом, о ком он пишет. Конечно, это очень спорно, но, дав жизнь тому или иному герою, автор присутствует в каждом, потому что его герой и говорит, и видит, и совершает те или иные поступки, даже если автор  никогда и не совершал их в реальности. Но, тем не менее, думал о них, раз  его герой так себя ведет.  Иначе будут потом герои бегать  по страницам Инета и кричать: «Эй, автор, здесь несколько сумасшедших тебя ищут. Ты  нас  создал, а потом бросил» .

Н.У.:
— Должна ли история, которую автор собирается рассказать, быть очень сильно похожа на жизнь? 

Michel:
—  Смотря какая история. Допустим, я в своей жизни встречалась с очень разными людьми. Еще студенткой  сделала такие небольшие наброски образов «Люди и пейзажи». Периодически пересматриваю и перечитываю, очень многие истории, действительно, стоят того, чтобы их знали и другие.

Н.У.:
— На что способен человек, наделенный и тонким сенсорным восприятием, и живым воображением? (улыбается)? 

Michel:
—  Такой человек обречен, Наталья! Так и будет всю жизнь  спорить с Богом, кто из них лучше. Тот, кто создал человека, или тот, кто создает литературных героев.

Н.У.:
— По поводу времени: как Вы относитесь к современной литературе, современным фильмам, следите за новинками? И есть ли у Вас любимые писатели, режиссеры из нынешних?

Michel:
—  Из современных авторов больше всего я люблю Януша Вишневского. Особенно его «Одиночество в Сети» и «Бикини». Жаль только, что перевод «Одиночества» на русский подкачал немного. В оригинале этот роман лучше. Кстати, у этого романа есть два совершенно разных  окончания.
Еще я читаю Дину Рубину. Дерек Уолкотт нравится. Изабелла Сова очень интересная. Особенно ее  трилогия.  
Анджей Сапковский  отличный автор. Если хочется отдохнуть, его фэнтези как раз придется кстати.
Буквально в прошлом году Саша Резина прислала мне замечательную книгу М. Петросян «Дом, в котором…». Читала взахлеб.
Из литовских современников я назвала бы свою любимую Юргу Иванаускайте. Может быть, для кого-то ее проза покажется немного мрачноватой, с таким легким намеком на суицид что ли, но ее общая манера письма, ее мастерство, ее такая интимно-откровенная нотка — это вообще неповторимо.
Жаль, что ее роман «Ведьма и дождь», вышедший в 1993 году, запретила церковь. Он был ограничен к продаже и  буквально тут же  переведён и издан в Латвии, а затем во многих  странах Европы. Говорили, что  некоторое время в Литве эту книгу можно было приобрести только в так называемых секс-шопах… Сегодня  это все кажется смешным, конечно, но тогда эта книга, действительно, произвела фурор.
Теперь хочу найти где-нибудь Константина Вагинова, о котором мне говорил Иван Белецкий. Но пока поиски  безрезультатны.
Поскольку я  киноман, то любимые фильмы и режиссеры у меня тоже есть.  Могу миллион раз смотреть «Гладиатора» Ридли Скотта, нравятся многие фильмы Стивена  Спилберга, Акиры Куросавы.  Очень люблю фильмы Андрея Тарковского и Сергея Соловьева. Но лучшим актером и режиссером  для меня, наверное, навсегда останется Сергей Бодров. Когда мне плохо или у меня бывает плохое настроение, я всегда смотрю «Брата». Помогает лучше любого лекарства.  

Н.У.:
— Илона, расскажите, пожалуйста, о своем городе! Сама я так и не побывала в Вильнюсе. Но когда-то, очень давно, папа привёл оттуда огромную коробку шоколадных конфет «Ассорти», которая не поместилась ни в одну сумку. Это такая яркая, зримая и вкусная картинка из моего детства, что просто ужас какой-то (улыбается).  И еще где-то там, у вас, живёт моя давняя подружка, с которой мы потерялись в наши страшные 90-е… Расскажите! Погрейте мне душу (улыбается).

Michel:
—  Мой любимый Вильнюс. Я очень люблю этот город. Особенно Старый город, особенно «Шоколадный дом» на одной из  улочек, где самый вкусный шоколад и кофе. Вильнюсские дворы —  настоящая  достопримечательность, им можно было бы посвятить целую книгу, потому что каждый двор — это отдельная история.
Обожаю святую Анну, костел, который на своей ладони Наполеон в далеком 1812 году мечтал перенести в Париж.
Я люблю уличные кафе, знаменитый Кафедральный собор, колокольню и памятник великому литовскому князю Гедиминасу. В подземелье этого собора похоронена самая красивая женщина, жена  короля Польши Сигизмунда, Барбора Радвилайте.
Вильнюс — это вообще такой город, что побывав один раз, захочешь поехать еще и еще.
Костёл Св.Терезы и Остробрамские ворота — вот ещё два символа Вильнюса. В этом костёле можно увидеть удивительные серебряные панно из сердечек, вылитые из драгоценных подношений прихожан. Здесь есть чудотворная икона Божьей Матери без младенца на руках. С иконой, кстати,  связаны многочисленные предания и легенды. О ней писали и Адам Мицкевич, и Юлиуш Словацкий, и Сырокомля, и Максим Богданович, и еще многие литовские, польские, и белорусские поэты.
Рассказывать, Наталья, это одно, увидеть Вильнюс своими глазами — это совсем другое. Приезжайте!

Н.У.:
— Удивительно…буквально вчера мне то же самое два разных человека, не сговариваясь, сказали о Париже… А есть у Вас такой город, который можно было бы ассоциировать с огромным парусником? (улыбается)? 

Michel:
— Есть, да. Это мой родной город — Тракай. Это один из древнейших городов Литвы. Он окружен  озерами, овеян легендами и преданиями. Он находится в 25 километрах от столицы.  Здесь проживают люди разных вероисповеданий и национальностей, но для всех них Тракай — родина, самый дорогой уголок земли, где прошло их детство.
В этом городе есть средневековый замок, по-моему, еще XIV века. Он стоит на одном из островов озера Гальве. Говорят, что под озером князь Кястутис прорыл подземный ход  до самого замка в  Вильнюсе и спрятал здесь сокровища великих князей. И что самое интересное, до сих пор, время от времени в городе  появляется кто-нибудь, кто пытается найти этот клад.
Между прочим, в замке до сих пор бродят привидения. Честно. Мне рассказывал наш сосед, пан Стефан,  он работал в замке сторожем. Он говорил, что однажды видел на воде перед замком белое свечение, которое постепенно превратилось в огромную, белую, неподвижную голову в рыцарском шлеме, которая почти парила над черными волнами.  Говорят, что когда-то здесь, во дворе замка, князь Витаутас отрубил голову одному крестоносцу и бросил ее в озеро. Вот она и всплывает, как только разыграется гроза. Наверное, поэтому и озеро называется «Гальве»-«Голова».
Но самое главное, по озерам плавают парусники. Белые-белые, как птицы.
Вот почему Тракай — это город-парусник.

Н.У.:
— Когда-нибудь Вы напишете роман о себе?  

Michel:
—  Если честно, я еще об этом не думала.

Н.У.
—  Спасибо за интересную беседу, Илона! И напоследок, Ваши пожелания читателям.

Michel:
—   Всегда будьте добрыми и хорошими людьми!  Спасибо за вопросы, Наталья! Было очень интересно  беседовать с вами.

Благодарим за встречу и приятное сотрудничество, дорогая Илона. Спасибо Вам огромное! С нетерпением ждем Ваших новых произведений, потому что каждый раз — это открытие, впечатление, потрясение и долгие-долгие мысли.

В Гостиной журнала «Точка ZRения» с нами беседовала писатель Mуравскене Илона (Michel).

При любом  использовании материалов интервью ссылка на сайт «Точка ZRения» обязательна.