... Завершая тему чемоданного настроения, связанную с призывом, хочу заметить, что и сама Родина не всегда способствует тому, чтобы наш, российский, мужик быстро и своевременно мог отдать Родине причитающийся священный долг. Каждый пятый призывник может поведать уйму кровожадных историй о том, как непросто честному парню попасть в заветное лоно несокрушимой и легендарной. Это... когда тебя вроде бы взяли, но... не взяли. Или того хуже: взяли, поиграли, да вернули. Однако история Егора, призывника со стажем - всем историям история и, даже более того - случай не только уникальный, но и всех других случаев злее. Короче, из ряда вон...

Но прежде, Серега, я закончу рассказ о подполковнике Варфоломееве и моём несокрушимом сидении в запасе.

Только, я, значит, освоился в "двушке", купил дачу и почти достроил гараж, как получаю от своего ведомства радостное известие: подошла очередь на "Жигули". И мне предстоит волнующее событие - ехать в областной центр машину забирать, с тем, значит, чтобы перегнать поближе к родным пенатам. Почему волнующее - понятно: пока твое вожделенное чудо отечественного автопрома стоит-грустит неприкаянное за двести вёрст от родного порога, страдая от липких, похотливых взглядов всяческих проходимцев, то тебе уже и сон - не сон, и работа - не работа, вплоть до того, что даже и водка - уже не водка, а сплошная касторка. Оно ведь, чудо, уже вроде бы твоё - ну почти твоё, но всё же ещё пока вроде бы и не совсем; ведь по нашим странным порядкам твоё - это лишь то, что стоит у тебя в сарае под замком, или, в крайнем случае, припрятано от доброхотов. Ну и, кроме того, гараж ударными темпами нужно срочно достраивать, а иначе вишнёвая мечта о четырёх колёсах растворится на необъятных просторах Родины. Народишко-то у нас пытливый, изобретательный, и на каждого Кулибина, радеющего на пользу державы, приходится сотня Кулибиных немного иного, специфического плана.

Но Родину, Серёга, надо защищать. Жаль, конечно, что мы, нерадивые, об этом порою забываем. Но это, Серёга, ничего! На то есть специально поставленные государственные люди, которые своим недрёманным оком бдят и чтут, считают и пересчитывают, учитывают и переучитывают. Бдят, например, в лице не к отпуску буде помянутого полковника Варфоломеева, который не поест, сука, не поспит, гад, а всё знай себе, и в будни, и в праздники - стоит на посту, доверенном Родиной, стоит - без маковой росинки во рту, и строчит, зараза, очередное мобпредписание.

Вот и на меня настрочил. Как раз, когда я документы выправил за вишнёвой мечтой в Рязань ехать. У меня-то в планах было на Чёрное море марш-бросок совершить - в смысле обкатки, как это промеж нас, настоящих автолюбителей, испокон веков заведено. Тем более отпуск летний на горизонте вполне обоснованно замаячил - через полторы недели. Я бы как раз и гараж долепил, и машинку взял, и в марш-бросок "на юга" смотался.

Это я так думал.

Это я так планировал.

Но полковник Варфоломеев думал по-другому. Шире. Глубже. Перспективнее. По государственному. И запланировал мне другой марш-бросок. Во-первых, без "Жигуля". А во-вторых, совсем в иную сторону. Тоже, правда, к солнечным братьям, но, как ты уже наверно понял, немного восточнее.

Я всегда, Серёга, считал, и до сих пор считаю, что всему своё время, и что всё нужно делать вовремя. Так уж заведено у нормальных, рачительных хозяев. Но то, как своевременно, к сроку и в самый раз делал всё полковник Варфоломеев, это, Серёга - нечто. Это, Серёга, песня! Он, Варфоломей, просто гений. Гений своевременности. Он, Варфоломей, просто уникум! Уникум оптимального момента. Феномен, явление, ходячая аномалия - всё умел делать в самое подходящее время. Это ж как, сука, надо обломать кайф человеку с документами на тачку и отпускными в кармане, когда ему, человеку, осталось доехать до автомагазина в областной центр?

Ну, я понимаю, сотрудник оперативной службы. Или там шпион с кривым наганом. Ствольщик в каске, сидящий на каланче. Эпидемиолог. Космонавт-дублёр. Дипкурьер, всухомятку сжирающий почту. Хирург. Пограничник. Да что там - любой профессиональный военный. Им, сидящим на чемодане, сам Бог велел. Ибо они на это подписались. В тот самый момент, когда выбирали профессию. Когда пришли в соответствующий ВУЗ. И связали судьбу. Они к этому готовы. Они - знали, на что шли. И сложили свой чемодан добровольно.

Но я решительно не понимаю, какого чёрта сидели на чемоданах мы, инженеры в виртуальных погонах? Куда нас ежегодно готовили? На кого нападать? От кого отбиваться? Кого стращать? Ведь покоя не знал даже запас третьего разряда, досидевшись на чемоданах до артрита в косолапых ногах.

По крайней мере, так было в нашем, богом забытом, районе.

И вот, мне, Серёга, уже мерещились сочинские пальмы и блондинки в бикини, когда было предписано, приказано - на полном серьёзе - совершить другой марш-бросок. В совершенно иную - понятное дело - сторону. Туда, где, как ты, Серёга, уже наверно догадался, всё ещё постреливают. И не просто постреливают, а избирательно, понимаешь, постреливают: выкорчевывают автомобильные кадры Советской страны. Чего уж наши солнечные братья так озадачились лишить Родину всех умеющих вертеть баранку, и с какого перепугу так озлобились на нашего брата-автомобилиста - загадка Востока. Однако, чего-то уж вот взялись, и чего-то уж вот решили. Озлобились, проявив при этом завидное ослиное упрямство, и азиатское коварство - не иначе, как решили пересадить СССР на ишаков.

- Товарищ полковник! Старший лейтенант запаса...
- Ну, ты, сынок, не больно-то кручинься, что "запаса". Это, парень, дело наживное, поправимое!
- Чего?
- А того! Мда-а-а... Ну-у-у-т-т-ты, старшой, хитё-ё-ёр! Это ж надо, сидючи в запасе - капитанскую должность отжать! Орёл! То-то, гляжу, я тебя давно заприметил. Ох, непрост ты, ох не прост! Еврейских кровей, наверно, нет? Не хохол-армян? Да? Дурак был бы - уже лейтенантом пошёл, или старлеем-комротой. А ты... А у тебя... А тебе... Ух! Как говорится, солдат спит - служба идёт?
- В смысле?
- "В смы-ы-ысле", - передразнил Варфоломей. - Говорят, ты, старший лейтенант, в партию вступил? Поздравля-я-яю! Молодец! Ох, молодец! Парторг отдела, передовик, член завкома, да и горком партии о тебе отменно отзывается. Говорят, сватают тебя инструктором промышленного отдела? Молодца-а-а!
- Так точно. Я, в принципе, согласие дал. Перспективы достойные. Говорят, завотделом промышленности через год в область уходит, ну и... дальнейшие подвижки произойдут.
- Именно! Именно! Ну что, старлей, горком партии, конечно, хорошо. Но скучно. Приземлённо. А я-я-я... А тебе-е-е... А ведь я тебе чего предлагаю? А? У?
- Чего?
- Замполитом батальона пойдёшь. Правильно, чего тебе роту по перевалам таскать? Не взрослое это дело. Да и пулю схлопочешь. Чего доброго. А тут! Красота! Замполит! Батальон! Жируй - не хочу! Всех делов-то: с бойцами побеседовал, в партию сагитировал. Ну там, комсомольское собрание какое помог провести. Комсорга, если что - вздрючил. Кухню проверил. Комбату чего-ничего помог. С афганскими коллегами вечер дружбы организовал. В кишлаке перед аксакалами выступил. Или там, стенгазету нарисовал. А то, если неохота самому малевать, бойца какого заставил. Ну, или там, к примеру, на отправке "двухсотых" речь толкнул-слезу-прошибил; склонил, так сказать, воинов к заветной преданности Отечеству.
- Прошу прощения...
- Ладно! Не благодари! Потом сочтёмся!
- Да я...
- Да ты - не сомневайся, воин! Тут ж, секи: ты - пока старлей, а должность-то - уже - ого-го, капитанская! А это значит что?
- Что?
- Ну, что-что? Сам-то как думаешь? Вот пройдёт полгода, максимум - год, и тебе уже что?
- Что?
- И тебе уже... ну? Мозги-то пораскинь!
- Пораскинул.
- И?
- "Раскид", товарищ полковник, получается такой, что предыдущий замполит, видимо, решил геройство проявить. Батальон в атаку поднял, вот его должность и вакантна! Или того хуже - в кишлаке речь толкнул.
- Толкнул? Как толкнул? Ну толкнул, и что?
- Как "что"? Он - толкнул, а ему аксакалы кишки на лебёдку МТО-АТ и намотали.
- Тьфу, чума... То есть... Ма-а-алчать! Смирно!
- Виноват.
- Так точно, виноват! Конечно, виноват! Ещё как виноват! А ещё - партийный! Родина, понимаешь, зовёт! Доблестные сыны солнечного Афганистана, проливая свою молодую кровь, взывают к твоей, воин, партийной помощи! Святой долг каждого политработника - смело и принципиально, по-ленински, преодолевая тяготы и лишения, довести до каждого воина и самого распродажного - тьфу, отставить - распоследнего, забитого афганского дехка... Ну, короче, чего ты решил?
- Я, товарищ военком, ещё годик подожду.
- Как это? Не понял...
- А чего тут непонятного? Ещё годик в запасе отсижу, а потом уже сразу полк приму. Чего мелочиться-то?

- Юмор? Юмор, это, товарищ замполит, хорошо. Юмор тебе там, в горах, потребуется. Там вообще такие смешливые нужны. Когда к лебёдке волокут.
- Ага. А не странно ли, товарищ полковник, что Родина - надёжно защищена, граница - на замке, в армии таких хохмачей со стенгазетами - считать-не-пересчитать; но они всё как-то в штабах округа комсомольские собрания проводят. А нас, инженеров, - вместо них гонят в афганские горы. Солнечных братьев в комсомол принимать. А?
- Умный да? Умный - это, замполит, хорошо. Если умный - с командиром сработаешься.
- Дача... Только купил. "Жигули"... Через неделю перегонять...
- Дачу - Родина оставит за тобой. Пока. А вот "Жигуль", старлей, тебе теперь ни к чему. Там тебе, хм-м-м, сразу УАЗик выдадут. Или МТО с лебёдкой, хи-хи... Может быть. Вот тебе, старшой, направление на медкомиссию. Ступай с богом!
- А теперь можно серьёзно?
- Валяй!
- Сколько лет Вы, товарищ военком, будете надо мной издеваться? Говорят в Штатах, если приговорённый к электрическому стулу после двух попыток ласты не склеил, то в третий раз ему ток уже не включают. Негуманно. Ваш военкомат меня третий раз уже забирает, сколько можно? Я живой человек, мне надоело сидеть на электрическом стуле. В смысле на чемодане! У меня планы, обязательства перед семьей. Учёба, карьера, налаженный быт. Дети. Жена. Собака. Хозяйство. Господи, если уж забираете, почему нельзя забрать один раз, сразу и окончательно? Почему? Почему я, как приговорённый к электрическому стулу, живу в постоянном напряжении? Раз в два года вы меня дёргаете в армию, и раз в год - на сборы. Не могу ни работать, ни жить. Ни детей рожать, ни планы строить, ни в отпуск по-человечески уехать. Почему меня каждый раз возвращают назад???
- Ты, старлей, язык-то прикуси. Ишь, сравнил. Хрен с пальцем, Родину с электрическим стулом. Смотри у меня, говнюк!

Варфоломей повздыхал, отошёл к окну, некоторое время смотрел во внутренний дворик, успокаивался. Затем устало, с некоторой досадой продолжил:

- Эх ты, Мотя... Нюни-то распустил... Тьфу... А ещё - замполит. Я ж за тебя поручился. И товарищ Аникеев за тебя поручился. А ты... Сам понимать должен - готовим кадры с запасом, с резервом. Вдруг кто покалечится или там, дедушка двоюродный на стороне махновцев воевал? Тьфу, не приведи, конечно, господи. Короче. Комиссия в понедельник. Действуй!

...Это была моя последняя встреча с Варфоломеем. Но как оказалось, таких вот Варфоломеевых, держащих полстраны на чемоданах, - пруд пруди. И в этом смысле показателен случай с Егором.

Итак, речь пойдет о Егоре, сыне моей сокурсницы и близкой подруги Татьяны. В небогатые, но весьма и весьма романтические годы студенчества, мы с Танькой не только на соседних грядках выросли - пресловутый совхоз имени товарища Карла Маркса вошёл в жизнь факультета прочно и надолго - но и, бывало, последнюю горбушку хлеба пополам делили. Причём замечу, Серёга, что горбушка хлеба - сие есть не красивая фигура речи в связи с необходимостью цветистой экибаны в моих мемуарах, а самая натуральная объективная реальность тех лет. Можно сказать, исторический факт. Ведь Танюха, так же, как и я, жила не под счастливым родительским крылышком, не ведая суровой правды жизни, а в той самой, не к ночи буде помянутой - общаге машиностроительного факультета, в гулких коридорах которой куска хлеба с маслом было не найти. Особенно перед самой стипендией, когда у всех в холодильниках - бутылкой покати, а в дырявых карманах - типичные ламинарные струйки. Ламинарные - это, Серёга, потому, что ветру там, в дырявых карманах, собственно и зацепиться-то не за что, дабы организовать хоть какую дохлую турбулентность вокруг рваной, завалящей трёшки. Впрочем, деньги - это ещё не все. Колбаса в голодном Саратове 80-х существовала лишь в виде витринной живописи сюрреалистического толка. Почему сюрреалистического - по-моему, понятно: ведь согласно общепринятому определению, живопись в стиле сюрреализма характеризуется совмещением сна и реальности. Убеждён, что классический натюрморт в голодном Поволжье был невозможен в принципе, ибо только художник с основательно надломленной психикой отважится три с половиной часа неторопливо малевать сервелат, истекающий копчёным ароматом. А теперь представим призывно изогнутую баранку "Краковской", живописно расположившуюся в качестве модели в непосредственной близости от вкусовых пупырышек бедолаги. Творческая личность с нормальными рефлексами захлебнулась бы в собственной слюне - это даже при том совершенно фантастическом раскладе, если бы нашёлся идиот, положивший перед голодным художником хотя бы шкурку.

Кстати, местные модификации каждого третьего анекдота в Саратове 80-х использовали в качестве обязательного реквизита батон колбасы: "Штирлиц шёл по коридору, и нёс килограмм "Докторской" подмышкой..." Впрочем, отвлёкся, я ведь про Егора рассказываю?

Итак, колбасы не было, зато исправно курсировали продуктовые поезда в зажравшуюся Москву. Но, как ты, Серёга, хорошо понимаешь, немощным, истощёнными тройными интегралами студентам было не до поездок на колбасном паровозе. В общем, не до жиру.

Однако страна была большая, просторная, и судьба меня с Танюшкой развела. Причём продуктовая тема сыграла в этом далеко не последнюю роль. Я чего-то ринулся на Рязанщину, поближе к колбасной Москве, а Танька рассудила иначе. Ей показалось, что среди мирных чабанов Средней Азии и Казахстана - гораздо сытнее. Оно и понятно: персики, дыни, кумыс, лагман, плов, а также шашлык из рядом пасущихся джейранов, аппетитно щипающих травку на бескрайних просторах Родины, где все люди - братья. И там она вышла замуж, а потом, в этом изобилии родился Егор. А изобилие, Серёга, потому, что Танюха - девка неглупая, и даже вообще отличница, в связи с чем попала инженерить в энергетику, где платили тогда роскошно. Ведь там, в энергетике, мозги нужны не только ЛЭПы по пустыне вешать, но и умело распределять нагрузку в зависимости от времени суток, сезона, погоды, вывода оборудования в плановый ремонт, или, упаси аллах, по аварийной заявке - это если верблюд какую ЛЭП перегрызёт.

Конечно, умудрённому житейским опытом читателю весьма трудно представить верблюда, самоотверженно грызущего провод, подвешенный на тридцатиметровой мачте. Однако сути дела это не меняет - работа в южных диспетчерских управлениях полна стрессов, потому как места там дикие, советской властью почти неизведанные.

И вот, как-то раз, на закате Перестройки, местные аксакалы, наслушавшись горбачёвских болтунов, что-то там решили по-своему, и, в один прекрасный день, Танюха, вместе с семьёй оказывается за границей. Нет, конечно, границы в том смысле, где был пресловутый Толик с собакой, там не возникло - сам понимаешь, что сие - воображаемая линия на карте; однако полосатыми столбами возле вековых шёлково-опиумных караванных путей они это дело всё же застолбили (уж прости за каламбур). Ну, про то, как аксакалы столбили, это, брат, отдельная песня акына, потому что по сей день любой путёвый, сноровистый саратовский мужик с карабином - спокойно, на выходные, едет гонять сайгаков по живописной казахской степи, стараясь не затоптать любопытных сусликов.

Но ты представь, Серёга, другое: исполнилась вековая мечта отечественных писателей-фантастов! Они, умники, спали и видели, как настанет золотой век телепортации, когда границы сотрутся. Вот и доспались. Вот и дописались. Сглазили-накликали. Оно и тогда, при Советах, было понятно: вся телепортация - от лукавого. Они-то, фантазёры, почти все - "невыездные", поэтому всё больше Парижем да Стокгольмом грезили. А получили удельные княжества Батьки, да Звияда, а также пару эмиратов хитрозадых Туркменбаши и других самостийных ханчиков. Вот и вышло, что однажды утром Танюшка проснулась уже совсем в другой стране. За границей. Ну чем не телепортация? Вечером, понимаешь, зубы почистил, задницу подмыл, диктора-проповедника идей коммунизма по ящику посмотрел, да и на боковую. Утром - глаза продрал: "Ба, что за лепота? Где это я, и кто моя мама? Куда христианскую душу занесло?" Оно и понятно, как оторопь-то берёт. Из телевизора уже другой проповедник мозги промывает, причём всё больше в стиле "Аллах Акбар"; коммунисты - те, что мусульманского происхождения - разбежались, а братья-чабаны - если уж пошла такая пьянка - из тайников ружья повытаскивали, да душманить на большую дорогу подались. Какие уж тут лагманы-шайтаны? Какие персики и бараны, щипающие травку? Не до того! Потому как у каждого чабана дедушка - басмач, которого советская власть давила-давила, да видимо, так и не додавила. А иначе откуда они так быстро телепортировались?

Нет, надо, конечно, отдать должное Назарбаеву, он русский язык уважать заставил - там до сих пор все вывески на двух языках, как при Советах; да и на съездах порою по-русски доклады делают. Опять же и фундаменталистам там, конечно, укорот дали, урезонили. Однако был момент, когда православной душеньке стало ох как некомфортно. Кое-где, в бывших республиках, коров в пятиэтажках держали, а сами обратно в юрты ушли; про электричество и вовсе - народ поговаривал, что шайтан наколдовал. Ну и понятно, что с энергетикой сталось, когда спецы в Россию-матушку рванули... Но Танюхе и того горше было: каково русскому пареньку, да под азиатское ружьё вставать? Вот она сына и спасала. Для России-матушки берегла. Уж если и служить стране, то такой, где тебе, согласно менталитету, с молоком матери впитанному, будет всё ближе, понятнее и роднее.

Сберечь - сберегла. А вот как сын России пригодился - немного другая история. О чём сейчас и поведаю.

Итак, вопреки всем трудностям, материализовалась наша Татьяна - по программе переселения на историческую родину - в уютном городе Липецке. И, надо же, всё у неё распрекрасно, и даже опять в энергетике. Но уж время-то приспело, года пришли, вот и приходит сыну повестка. Но уже, что примечательно, на чистом русском языке.

Вот только русский русскому - рознь. И я, Серёга, как выходец с Кавказа, с младых ногтей не перестаю нашей России-матушке удивляться. Порою просто диву даёшься: я - русский, собеседник мой - русский. А понять его - хрен поймёшь. Меня ещё в детстве папа предупреждал: "Имей, сынок, в виду: нас, русских, хоть и учат русскому языку евреи и армяне - так уж сложилось на Кавказе - но надо признать, учат отменно. Грех жаловаться. Мы, русские с Кавказа, именно поэтому и говорим на литературном языке с соблюдением всех грамматических норм и правил. В отличие от... э-э-э... лапотной России. Там, сынок, под есенинскими берёзками, порою такое завернут, что Даль в гробу перевернётся".

Дык...

Оно и естественно. И даже вполне логично: наши апшеронские¹ мюаллимы² - по вполне понятным причинам - не знакомы ни с блатной феней, ни с тамбово-рязанским говором, ни с ядрёным шахматным диалектом интеллигентствующих пролетариев.

Прошли годы, и я, будучи студентом политехнического, сам в этом убедился. И неоднократно. На лекциях - всё понятно. На собраниях - тоже. А как в пивную, сука, зайду - будто в Ебипет какой попал. Причём каждое слово в отдельности - вполне понимаю. А когда они, гады, эти самые слова начинают в готовые фразы складывать... Ей Богу, от отчаяния плакать хочется - ускользает глубокий смысл сказанного. Ну вроде как белорус говорит, или там, батюшка по церковно-славянски чего-то загнёт. То есть, вроде бы что-то смутно знакомое, хотя суть перманентно ускользает.

Вот, например, случай был. Проводил я как-то раз одну молоденькую доярку до хаты. Причём проводил сразу после дискотеки. Ну... почти сразу. И только, значит, я обратно в спортзал собрался - ну не штангой, разумеется, баловаться, а спать - там наш стройотряд на постой разместили, как...

Как вдруг выходят из-за конюшни три задумчивых мыслителя с оглоблей:

- Слышь, ты? - вопрошают они радостно.
- Я вас, парни, внимательно слушаю!
- Ну чо? Попал? - во взглядах ботаников сквозит наивное детское любопытство.
- В смысле?
- Я грю, в дупло-то встремил? - возбуждённо допытывается центровой с волосами, эректически торчащими аки солома на чучелке с огорода.
- Опять не понял!
- Я грю, окунул в крынку-то? - Соломенный неприлично настаивал, вторгаясь в почти интимные вопросы личной жизни; судя по всему, он уже вполне достиг оргазма - по крайней мере, энергично вращая цепь от "Верховины"³, дышал очень уж тяжело и возбуждённо.

Ситуация достигла пика абсурдности. Я не понимал их, они - меня. "Что тут в Карле Марксе⁴ за диалект такой ненормальный? - страдал я. - Тут была, конечно, до войны республика немцев Поволжья, могли остаться лингвистические лакуны, но не до такой же степени!"

- Не понял.
- Ты это... того! На "понял" не бери! Бзди, писунчик! Как это... давай, ну её нахер! Что, на? Понял, на?
- Не понял. Чего надо-то?
- "Чо на-а-адо", "чо на-а-адо"... А того и надо!!! Этого самого! Чего надо - то и "того", понял, на? Что, на? Бзди, писунчик! Тупарь либо, чо ли а? Это... надысь тожа вон... там... понаехали, и сразу того, с ейного, ка-а-ак огребли вона, хмыря до кучи, а тама - нах... вона чо-о-о! Полны штаны, йех, по само нехочу! Хрена ты потому что? Ссыкнулся?
- С...ссы... Чего? Недопонял! Что за карламарксятина такая? Ты по-русски скажи!

Мыслители недоумённо переглянулись. Правофланговый удручённо вздохнул, и печально поигрывая торсионом от "Запорожца", неожиданно разразился длинной, цветистой, поэтической тирадой; однако весь монолог его был пронизан тёмно-лиловой меланхолией, тембр голоса выражен в минорных тонах, более всего подходящих для чтения вслух шиллеровской лирики:

- Ото ж, ага. Что, ё? Гулухой оне на все ухи. Тожа мне, город, ё, а ишо - всё туда жа: жопом слухают! Ты, очкарь, ухом слухай, ну. Ухом - слухай, сраком - бзди. Носом - нухай, писцкой - ссцы! На то и ссыкнулся, бздила болотная! Что, ё? Тожа, ну её нахер, верблядами плясать сподручно, да? А то смотри вона чо: монтировка-то - ага! Вот и хрен-то там ночавал! Смотри у меня, ё!
- Ага. Сейчас всё брошу. И буду смотреть. У тебя. Ё.
- Ах ты ж, шкурва, на! Ну мы щас те ка-а-ак... Ищо очками тут бздыкает, ну её нахер! Что, на? Эта... Ну? Бзди, писунчик! Чо? Догнал, на?
- Кого догнал?
- У-у-у, блин! Ну? Чо хошь?
- Я? Я - ничего не хочу. А вот вы, пацаны, всё никак отелиться не можете. В чём проблема-то? Конкретно?
- "Конкре-е-етно"... Ишь ты ж... Стукаться, да? Не хошь по-хорошему, на?
- Так, парни, хорош гундосить! Давайте в темпе, по-взрослому! Быстро сказали, в чём проблема, и разбежались!
- Ага. Ну там сдристнули прямо, ё... Смотри, ну её нахер... Эта... А то если чо, у-у-у, сука, эх - цепь от мопеды, ё! Бздык! Сразу! Дам прикурить, ка-а-ак отоварю в три пуда, ё. Ну? - по-моему, Правофланговый начинал мыслить конструктивно.
- Что "ну"? Закурить что ли надо?
- Ага...
- Не курю. Вопрос исчерпан?
- Исчерпан-говно-зачерпан! - находчиво уточнил Правофланговый.
- Хорош сопли жевать! Выражайся яснее. На курево пробило? Если невмоготу, пошли в спортзал. Там наших - 270 человек. Кто-нибудь уж точно прикурить даст. Найдём, если что.
- Ахха, прикурят оне... Типа найдут, с-под земли, если чо... Хрен схоронисси, ё... Шибко вумный, ё. Щас... Ссыкнулись мы тута... Попяздёхали "козла" дристать... Рак на горе свистнет. Хрена ты потому что? Понаехали оттеда в нашу Карлу... Хрен с горы, поперёк манды... Вот те и мандец, нам на холодец... Руки-крюки, в говне всё брюки... Сходи в сельсовет, сосни там минет... Бригадирова дочка, всем даёт за щёчку... Знамо, плавали! Даром, что учёные, ё! Девок-то... ого... эта... Смотри! Протыкун-то отвернём, ё!
- Жень, а Жень! - кликнул я проходящего мимо Женьку Сиверкина. - Может, хоть ты переведёшь, чего эти неруси хотят-то?
- Я тебе, Юсуф-ибн-Гасан, потом скажу, кавказский ты наш, чего они хотят. А пока, сбегай-ка, родимый, до спортзала, да факультет в ружьё подними. И ещё, не забудь: пусть гантели какие, что ли, прихватят, растяжки от турника, а также и всякие там гимнастические палочки. Ке-е-егли дубовые. Много. Стенку шведскую. Оглобельки с брусьев, ноги от "козла". Вечеринка, похоже, только начинается. Ну что, суки недоенные, лохи непуганые, мать вашу карла маркса через ***, и всё лесом! Ну, вы-ы-ы, сучата, поп-п-пали! - раскатисто гоготал Женька. - Щаз я вам, ***ам, такую *** устрою, что ***, *** и *** до самого ***. Усекли, *** штопанные???
- Да мы...чо? Мы ничо... Пучком всё! Покедова! Будь, если чо!

Однако отвлёкся я, Серёга. Я что сказать-то хотел? В повестке - точно такая же история. Каждое отдельное слово - по-русски. Но когда Танька сложила все слова воедино, чуть с ума не сошла. Оказалось, что Егора в армию вроде бы зовут, но не забирают. Или она чего-то не так поняла в тонкостях российского диалекта русского языка. И ещё там были какие-то специальные цифры. 2008. А также 09. Знающие люди объяснили, что министерство обороны намекает на сентябрь 2008 года. И вроде бы всё соответствовало, потому что Танькин компьютер показывал 2008.09.03. Но как оказалось, Танюшка, видимо на нервной почве, имея привычку мыслить инженерно, со своим высшим политехническим образованием уж очень перемудрила, и всё поняла совсем не так. Немного погодя выяснилось, что стратеги из министерства имели в виду не сентябрь, а июнь, и не 2008, а, вполне конкретно 2009. Но и она, и все её друзья-товарищи, а также и ближайшие родственники восприняли желание министра обороны слишком уж близко к сердцу, и слишком уж буквально. Вот такие уж они исполнительные и ответственные люди, энергетики. У них там, среди турбин-ЛЭПов, всё конкретно и на полном серьёзе, по-взрослому. И потому припёрлись провожать Егора третьего сентября 2008 года.

Наивные.

Впрочем, всё по порядку. Итак:

Как водится, собрали деньжат, накрыли стол, проводили по-человечески. Напутствовали, прослезились, от сердца материнского оторвали - ох, как непросто всё: сходить в армию - не в магазин сбегать. Тяжело. Однако - надо. Ну и продуктов там, на дорогу чего получше-посытнее отвесили. Собрали парня, и с вещами, понимаешь, на сборный пункт.

Однако пока мать слёзы лила, тяжёлые думы в головушке ворочала-кручинилась, - сын домой воротился. Она, мамка-то, их ещё и выплакать до донышка не успела, как он - уже тут, на пороге. Стоит, родимый. Не нужен, говорит, мама, я Родине. По крайней мере - сей момент. А хочет меня Родина-мать... ну... дней, этак, через пять. Или шесть. Примерно. Хотя может статься, что уже через два-три. И вот так он отвечает, значит, матери - по-военному чётко, лаконично и конкретно, но, похоже, сам в это не очень-то верит. И всё же отвечает именно так. Видимо, ему, как и любому настоящему мужчине, нравится в армии чёткость, точность, конкретность и ясность поставленной задачи. А также и обязательность.

А мать... Уж не знала мать радоваться или печалиться, что ли, - да и кто бы на её месте знал? Но, как водится, приняла сына в отчий дом обратно. Конечно, настроение смурное, чемоданное, но всё-таки - передышка. Дарёному коню, как говорится... Чего не радоваться?

Сходил через три дня. Вернулся. Опять через пару дней сходил. Потом вообще зачастил, как на работу. Утром в армию, вечером - домой. И всем хорошо, и все смеются. Родине - на харч и обувку тратиться не надо - всё свое ношу с собой, как говорится. Маме тоже неплохо. Сын хоть и в армии, а всё ж на глазах, под приглядом. И так две недели.

Однако через пару недель приходит повестка. Ну, тут уж все думали, что теперь уж всё! Окончательно и бесповоротно. А им, гостям, что? Лишняя выпивка - лишняя радость. И ну давай Егора по второму разу провожать. Отменно так проводили! Весело. С шашлыками-балыками, икрой-коньяками. Напутствовали, прослезились, от сердца материнского оторвали. И так они Егора хорошо напутствовали, что Танюха наша в долги залезла. Опять же продукты на три дня в дорогу дать, то да сё...

И веришь ли, Серёга, не просохли её материнские слёзы вторично, как приходит Егор домой. Не в смысле, что отслужил. А в том, Серёга, саркастическом смысле, что съел трёхдневный запас балыка, да и домой подался. Кто ж их, новобранцев, на пересылке кормить-то будет? Никто. Родина - больша-а-ая, где ж ей, Родине, до каждого новобранчика статистику свести, да персональную миску перловки навалять? А что про долги Танюшкины, то надо понимать, что это дома - лапша-лагман, да салат из одуванчиков. Чего подешевле, да поэкономнее. А в армию с собой вермишель не завернёшь. Где и на чём её там сварганишь? В зале ожидания липецкого вокзала? Опять же организм молодой, растущий. Потому сервелат, дабы не прокисло; яйца, курица жаренная - ну это в первый же день надо съесть, а то... Консервы мясные-рыбные, шоколад. Ну и так далее.

Дальше было немного проще. Потому что довольно скоро, примерно через пару месяцев, и новобранцы, и их родители - поняли, что таскать с собой запас продуктов на три дня особого смысла не имеет. Дело, Серёга, в том, что сначала новобранцы повадились возвращаться домой через каждые два дня, а затем и вовсе ежедневно. Скоро все приспособились брать с собой на работу - ну, в смысле в армию - пару бутербродов и термосок с чаем-кофе. Тем более, что родительские закрома всерьёз поскучнели. Оно, в общем-то, и понятно - любой путёвый новобранец только и знает родительский харч на дерьмо переводить. На работу-то они устроиться не могут, ибо живут в состоянии перманентной мобилизации.

Наконец, в декабре 2008 года выяснилось, что министр обороны, присылая повестки, имел в виду май 2009 года. Ну а эти бестолковые новобранцы как-то не так его поняли. И зачем-то вдруг пришли раньше времени. И чего-то там ещё требовали и даже немного пытались возмущаться. Вот такая там, в Липецке, аномалия с русским языком. То есть получается, что в далёкой и деловой Москве, где сидят хитрозадые клерки из министерства - один русский язык, а тут, в лапотном Липецке, совсем другой. В общем, во избежание дальнейших разночтений, бестолковым мобилизантам выдали-таки, чёрт возьми, 30 декабря новые повестки взамен изрядно замусоленных, где тупо, без изысков, уже для самых-самых непонятливых и чрезмерно вдумчивых написали: "5 мая 2009 года".

После чего отправили по домам до весны. Наверно для того, чтобы учили русский язык. По крайней мере, я предполагаю именно это. Согласись, Серёга, сия гипотеза о тактике военных выглядит вполне логично и обоснованно: если уж собрался служить в российской армии, то изволь, чудик, владеть русским - языком приказов и уставов, инструкций и наставлений, языком твоего непосредственного начальника.

Я к чему это все тебе рассказываю?

А к тому, Серёга, чтобы показать на примере Егора, что судьба - есть судьба, и нечего её подгонять, тормозить, сбивать с избранного пути и, тем более, играть с ней в прятки, устраивая застолья с обильной выпивкой, напутствиями, прослезлениями и даже - отрываниями от материнской груди. Если суждено кому попасть под ружьё летом 2009, то значит, так тому и быть, так на роду и написано. Расслабься, смирись, спокойно жди своего часа и не дёргайся раньше времени осенью 2008. Хотя, что-то я не то сейчас говорю... В Егоровой ситуации по-другому бы и не вышло - что он изменить-то мог, если повестка в кармане? А вот почему нормального, неглупого, работящего парня десять месяцев держали в подвешенном состоянии - это конечно вопрос. И пресловутая тема о чемоданном настроении русского мужика.

И вот, 4 мая 2009 года собирает Татьяна шикарный стол. С тем, чтобы проводить Егора в армию. Для хулителей изящной словесности и противников витиеватости русской прозы - уточню особо, лаконично и вполне конкретно, дабы избежать двусмысленностей и разночтений в изучении вопроса; итак:

Татьяна устроила проводы Егора в армию в третий раз.

Для нерусских, волею хромой судьбы заброшенных в Россию, скажу ещё проще:

Мардук-Егор сетта повестка мегирам, барои дчжанг мерави. Тамом шудан. Фамеди?⁵

С одной стороны, в финансовом плане, конечно, просто невыносимо - ведь парень не только нигде десять месяцев не работал, но и не мог работать в принципе, потому что вместо работы ходил в армию. Но с другой стороны, совсем на стол не собирать тоже нельзя - как же без моральной поддержки? Да и не по-людски это, хотя они, русские люди, всё, конечно понимают. Ругают власть, но понимают.

В такой уж стране родились; куда теперь от неё, от страны, денешься? Наше - нас и за кордоном найдёт-достигнет. От себя не уйдёшь. Факт. Ежели ты раздолбай, то и среди немцев раздолбаем останешься. Ведь какая страна, такая и власть. Какие мы, такая и страна. Выходит, чего на неё, власть, обижаться? Это вроде как на себя самих пенять. Отсюда вполне оптимистический вывод: в какой стране родился, такую и защищай, воин! Это я уже цитирую то, как Егора вновь напутствовали - ну, когда прослезились и от сердца материнского оторвали.

Сервелат, яйца, курица жаренная, шпроты, тушёнка, шоколад. С вещами на выход.

Когда утром Егор вернулся домой, Танюха чуть в обморок не упала. Стоит, улыбается. Вполне реальный. Даже потрогать можно. Другая мать, конечно бы радовалась - как же, ещё раз сына увидела! А у бедной Танюши истерика началась. Криком кричит, волосы на себе рвёт, поминает бога и военкома, причём последнего - всё больше как-то негативно. Егор, бедолага, так и не понял, рада ему мама, или не совсем.

Ну он, само-собой, маму успокоил, а поутру ушёл. Правда, вечером опять вернулся. Голодный, как чёрт. Уставший. До утра поспал-выспался, позавтракал, и снова в армию. До вечера. Ну что? Через неделю мама пообвыкла, успокоилась. Ещё через неделю знающие люди посоветовали взятку дать военкому. Чтоб вопрос с отправкой решить положительно. Гордая. Не дала. За что и поплатилась - до конца мая сын в армию, как на работу ходил. Вернее - ездил. На такси, по 150 рублей в один конец. Э-э-э, городской транспорт ведь в армию не ходит, правда?

Эге... Это уже потом военкому едва кирдык не настал. Ну, когда разъярённые родители смели охрану и вломились к нему в кабинет. Злые языки утверждают, что один папаша, аккуратный такой, тщательный, с пробором в обход лысины, по-немецки пунктуальный - наверно бухгалтер - с самого первого дня присланные сыну повестки коллекционировал. В смысле аккуратно подшивал в пачку, словно вёл заветный гроссбух. Баланс-разбаланс, то да сё, дебет-кредит, сальдо-бульдо и прочее рефинансирование. И пока двое держали военкома за руки, он ему эту пачку повесток скормил. Насильно. То есть свёл баланс помимо желания самого военкома. Думаю, ничего удивительного в этом нет - в смысле отсутствия желания - потому что лично я, Серёга, весьма смутно представляю эстетствующего военкома, пускающего голодную слюну при виде пачки замусоленных повесток. В руках озверевшего от непрерывных застолий главбуха. Впрочем, сие утверждают злые языки, вполне возможно ничего такого и не было - да и мало ли чего у нас на Руси утверждают. Но то, что военком вопил, что армия не резиновая, и что на такое количество жаждущих защищать Родину новобранцев нет ни перловки, и сапог, ни сержантов - факт достоверный, и за него я, Серёга, отвечаю.

Да и плохо ли, что пацаны перестали отмазываться от армии?

Финала этой удивительной истории пока нет, ведь в финале положено делать выводы и извлекать мораль. В случае Егора выводы делать пока рано, ведь он ещё только начал служить - да, да, в конце-концов его взяли в армию 25 июня - но как сложится служба и будет ли от Егора толк, пока непонятно. Однако некоторые промежуточные итоги подвести уже можно. Парень попал служить в ВВС, сейчас он в "учебке" в Новгороде. Учитывая, что у него солидный опыт работы электромонтёром релейной защиты, после "учебки" его сватают обслуживать подстанцию на авиабазе.

Что это было - я имею в виду его злоключения с осени 2008 по лето 2009? Рука судьбы или произвол воинского начальства? Головотяпство или протекция ангела-хранителя? Ведь по сути дела он, продолжая семейную традицию, так же, как и мама, в армии занялся энергетикой. Да и до армии работал в Казахстане всё в той же энергетике - электромонтёром релейной защиты. То есть проведёт год с пользой для себя. Но кому и для чего потребовалось держать парня на чемоданах столько времени, и был ли в этом великий промысел небес, боюсь мы никогда не узнаем. Хотя мне, Серёга, почему-то кажется, что это всё же рука судьбы. И она, судьба, вывела-таки его туда, куда надо. Но, как заведено по её изуверской логике - нарочито кривыми тропинками.

1 Апшерон - полуостров в Каспийском море (прим. автора).
2 Мюаллим - учитель (азерб.).
3 "Верховина" - популярная в 70-80-е годы в сельской местности модель мопеда (прим. автора).
4 Совхоз им. Карла Маркса. В 80-е годы прошлого века один из совхозов Энгельсского района Саратовской области. Специализировался на овощеводстве, активно использовал на сезонных работах помощь студентов, военнослужащих, сельхозбригад из Мордовии, Чувашии, мест компактного проживания советских корейцев. Количество нанятых на сезон рабочих многократно превышало местное население (прим. автора).
5 Мужик Егор брал третья повестка, на война идти. Капец пришёл. Понимаешь? (искажённый перс.).

Саратов, август 2009