Она хохочет во сне.
Переворачивается и снова хохочет.

Ночью не могу спать, днем проснуться.
Часами всматриваюсь в темноту. Иду там по снегу.
По живому.
Он хрустит.
И спешу — семеня, как городская дворняжка.

Получается согревать снежинку на ладони.
И любовь.
Много ее было в жизни. А в памяти — которую не любил.

Низковатый голос и характерный для южных провинций говор. Запах травы после дождя. Громкий смех. Желтый от цветов нос. Восторг в глазах и необузданное желание. 

Боюсь заступить за черту. Иногда она в круг. И не вырваться. Но бывает рядом — и мчишься, оглядываясь и не выпуская из вида.
А за последней чертой — тишина.
И всегда есть черта, где закончатся слова.

Любовь измеряется рассветами, а одиночество — бессонными ночами.

……..
После войны калек вывозили на далекие острова. Мне повезло вернуться невредимым.
Учусь заново жить.

Вечерами я танцую танго. Каждый раз прикасаюсь к новой душе. Обнимаю и хочу услышать.
— У вас сердце вырвется из груди.
Женщина понятна по движениям, взгляду, походке. Но не по запаху. Он — дурман — обезоруживает и подчиняет.
— Если вы немой, головой мотните или хотя бы пошевелите ушами. 
Я пытаюсь понять других. Но в чужих мыслях чужие ответы — ответы без вопросов. 
— Значит — глухой?
Она хорошо сложена. И такие густые волосы.
Сердце и правда колотится. 

В следующий раз я увидел ее дней через десять — в подземном переходе. Нет, я не ждал. И даже забыл… Но она опять ко мне подошла.
Слепой играл на губной гармошке.
Выглядел странно. Непонятной формы балахон, рыжая шляпа и ботинки без шнурков. Руки черны — несоизмеримо большие.
Хотел подать милостыню, но почему-то не решался.

— Я невыносимо по вам скучала. А вы меня не ждали, и даже забыли.

В тот вечер мы ужинали.
Она щебетала не останавливаясь. И это было одновременно забавно и интересно. Рассказывала, что у нее есть мечта. Но она ее разделила на маленькие и потихоньку исполняет, а в итоге добьётся большой — своей сокровенной.
— А вы разговорчивый, — вдруг она остановилась.
Впервые за долгое время я рассмеялся … 

Обсудить — темы не иссякали. О чем угодно, когда угодно и где угодно.

Любовь не бывает второй — говорил я ей. А она с улыбкой отвечала — так ее же и вовсе нет.
Она рассказывала, что девочкой воровала кукурузу и вареную продавала на рынке. Нужны были тетрадочки для школы. Рано потеряла родителей, и заботиться было не кому…
Я наслаждался ее искренностью и больше слушал. Но как-то рассказал о своих снах — из одного история продолжалась в другой.
Город среди пустыни. Ребенком готовят к ремеслу. Учусь владеть мечом, слушать пески, ездить верхом, резать скотину.
Мой род — сопровождающих караваны.
С темнотой загораются в башнях огни.
Стараюсь первым пробежать девяноста шесть ступеней — я их считаю, и зажечь лампаду. Огонь для путников.

Продолжаю говорить, а она разглядывает...

Одуванчики — любила их нюхать и называть меня волшебником. Я исполнял ее маленькие желания. Те самые – для большой мечты, которая так и осталась для меня тайной.

…Хочу быстрей повзрослеть, но и во сне это не получается. Пока моя обязанность напоить и накормить животных, проверить хорошо ли привязаны.
В тот вечер рожала верблюдица. Очень хотелось посмотреть. И я так и заснул во дворе. А утром…. Среди убитых было много чужих. Но были и раненные.

— И над ними кружили души, умоляя о прощения. И выли, глядя на то, что натворили их тела... А я знаю, где этот город.

Больше я не рассказывал о своих снах. Но было в точности, как она сказала. Поэтому и согласился ехать. Да, и развеяться на выходные не мешало. 

Пару раз мы остановились, но в пути были почти уже сутки. Дорога шла через пустыню — однообразная и радости не доставляла.

— Уже скоро, — сказала она.

Освящая башни и сводчатые дворцы, за городом пряталось огромное красное солнце.

— Это место? — Спросила она.
— Да. — Ответил я, хотя город был не из моих снов.

Вечером  похолодало. Но мы все равно пошли гулять.

— В башнях огни уже не зажигают, — сказала она.
— Да. — Ответил я. — И неверных жен тоже больше не сбрасывают.

Здесь старели люди, а город оставался таким же, как тысячи лет назад. Одноэтажные дома — стены на улицу без окон. Высокие заборы. Мостовые из булыжника и редкие деревья.
Она рассказывала о великих завоевателях покорявших эти места. Рассказывала, как людей заставляли менять богов. Об изощренных пытках, былом богатстве и роскоши этих мест.
О том, что злодей был объявлен святым и могила его теперь местом для паломников.
Потомки чтут убийцу своих предков.

Мы дошли до недостроенной башни.

— Говорят, она должна была быть выше облаков. Но она и так красива — правда?
— Да. — Ответил я и подумал, что если бы не случайность мастер мог достроить башню. И потом его бы оттуда скинули.
— Если бы не случайность мастер мог достроить башню. И потом его бы оттуда скинули.
— Удивительная история. И что за случайность?
— Подслушал подмастерье и ему передал… А я замерзла и проголодалась.

Мы зашли в кафе — поесть и заодно согреться.
Чужестранец пел песни своей родины. Он ходил от стола к столу. И с ним было двое местных, которые ему подпевали. Они старались в точности передать неведомые им гортанные звуки.

— Что будете заказывать? — Обратился к нам официант.
— Сейчас что-нибудь горячего… Чай. А из еды — на ваш вкус, что порекомендуете. Что обычно едят местные жители.

Песня была завораживающая, очень чувственная и закончилась как раз у нашего стола.

— Ваша песня о любви? — спросил я чужестранца.
— Конечно. Все песни о любви. Да и сама любовь — это песня. Просто не у всех есть слух и голос.
— А ваши помощники понимают, о чем поют?

Чужестранец улыбнулся, поблагодарил меня за деньги и ушел.

Я попросил счет.
Официант видимо заметил, что я смотрел на певца.

— Он состарился в нашем городе. Каждый год собирает деньги, чтоб вернуться на родину.

В тот вечер она настояла поехать домой. И я не стал противиться.

Мы приходим в этот мир с криком и уходим молча.
И думаем, что настоящее результатом прошлого и предвестник будущего.

…Гуляя по ночному городу, смотрю на огоньки в окнах. Какие-то зажигаются. Какие-то гаснут. И, кажется, это звездным небом.
Останавливаясь на перекрестке, думаю: изменится ли моя жизнь — пойди я выбранной дорогой. И выбрана ли она?
Мимо проходят, не задумываясь о своем пути.
А я перед выбором, который уже сделан…

На обратной дороге она не сомкнула глаз и не проронила ни слова. Это было не привычно. Видимо необходимое было уже сказано.

На встречную полосу выскочила машина.

…Сказали, что смерть наступила мгновенно и, она ничего не почувствовала.

Но это не так.
Последнее мгновение самое длинное.
В нем вся жизнь.
Когда-то моя смерть пролетела насквозь, едва не задев сердце — надежды на жизнь не было.

Но я жив и вернулся домой.

Время не лечит и не меняет... оно идет своим чередом.

Мы часто хотим повторить прошлое.
Возвращаемся в надежде вернуться, а прошлое, — увы, безвозвратно потеряно.

………
Деревья сбросили листву. И улицам нечем было согреться.
За листопадом, я простоял у окна. И к рассвету желто-красный наряд забрал ветер.
Утром. 
Утром… я ушел, оставив за спиной смех.

Она хохотала во сне.
Переворачивалась и снова хохотала.

… снежинка  на ладони.