Это место, где начинается Большая Ордынка, и вправду похоже на устье реки. И мы с детства называли его "Горлышком". И не только мы . Нынче уж так не говорят, а раньше люди москворецкие в троллейбусе спрашивали: вы на "Горлышке" выходите?

Город родной! Уж так он устроен, что каждая улица его как судьба.

Мы исходили Ордынку пешком, когда еще не мечтали о машине. Знали каждый двор. Каждый автомат газ-воды, откуда ежедневно пьянчужки крали стакан, чтобы сладко выпить на троих.

В узеньких брюках, в приталенной черной ли, кумачовой рубашке с техасским шнурком вместо галстука, вышагивал я в гости слушать Элвиса или группу "Комет" с ее роком вокруг часов.

Здесь одна девочка с косой до попки второй раз в жизни, после моей мамы, повела меня в Третьяковку и натурально плакала возле Врубеля.

Отсюда было до реки рукой подать. И по Москва реке на задрипанном теплохолдике отправлялись мы в плаванье до Нескучного. Чтобы уж засесть засесть в "Дарьяле" - за несравненной бараньей грудинкой под сацибели

На Большой Ордынке меня затащила в себя, еще не верующего, как световая воронка, церковь иконы Божьей Матери "Всех скорбящих радость".

Чуть подальше у райсуда жена поздравляла меня с разводом.

А в заведении Союзинформкино мы день деньской смотрели фильмы, а потом строчили рецензии на Радио по 7 руб. за штуку.

Хоть эта Ордынка и называется Большой - по ней некогда пролегал путь в Орду, - пройти ее всю пара пустяков. Это если строевым шагом.

Но так по ней нельзя, иначе прозеваешь и заборы чугунного литья, и серафимов на домах, и дворянские гербы...

Хотел написать, что эта улица от "Горлышка" до Валовой - как от юности к старости.

Нет. К вечности.Это место, где начинается Большая Ордынка, и вправду похоже на устье реки. И мы с детства называли его "Горлышком". И не только мы . Нынче уж так не говорят, а раньше люди москворецкие в троллейбусе спрашивали: вы на "Горлышке" выходите?

Город родной! Уж так он устроен, что каждая улица его как судьба.

Мы исходили Ордынку пешком, когда еще не мечтали о машине. Знали каждый двор. Каждый автомат газ-воды, откуда ежедневно пьянчужки крали стакан, чтобы сладко выпить на троих.

В узеньких брюках, в приталенной черной ли, кумачовой рубашке с техасским шнурком вместо галстука, вышагивал я в гости слушать Элвиса или группу "Комет" с ее роком вокруг часов.

Здесь одна девочка с косой до попки второй раз в жизни, после моей мамы, повела меня в Третьяковку и натурально плакала возле Врубеля.

Отсюда было до реки рукой подать. И по Москва реке на задрипанном теплохолдике отправлялись мы в плаванье до Нескучного. Чтобы уж засесть засесть в "Дарьяле" - за несравненной бараньей грудинкой под сацибели

На Большой Ордынке меня затащила в себя, еще не верующего, как световая воронка, церковь иконы Божьей Матери "Всех скорбящих радость".

Чуть подальше у райсуда жена поздравляла меня с разводом.

А в заведении Союзинформкино мы день деньской смотрели фильмы, а потом строчили рецензии на Радио по 7 руб. за штуку.

Хоть эта Ордынка и называется Большой - по ней некогда пролегал путь в Орду, - пройти ее всю пара пустяков. Это если строевым шагом.

Но так по ней нельзя, иначе прозеваешь и заборы чугунного литья, и серафимов на домах, и дворянские гербы...

Хотел написать, что эта улица от "Горлышка" до Валовой - как от юности к старости.

Нет. К вечности.