Гл1. Мечта

Когда Сашка был совсем маленьким, мечтал он взлететь в небо, словно птица, и парить над землёй вместе с поющими облаками. Да-да, именно облаками, ведь из них проливались самые необыкновенные звуки, какие он когда-либо слышал! Вы можете не верить, а Сашка верил, потому что видел и слышал, как крошечные капельки срывались вниз и, встречаясь с солнечными лучами, превращались в искрящиеся колокольчики, которые летели и напевали свою дождливо-солнечную песенку!
Изумлённому тогда мальчишке казалось, что уносит его далеко-далёко от родной деревни, в неведомую сказочную страну – страну солнца, радуги и серебристых колокольчиков-звуков.
Сашка хорошо запомнил день, когда в душе поселилась эта мечта. Однажды летом прибежал он на своё любимое место - поле бескрайнее, бросился на землю, пропахшую горечью полынной, да травами душистыми, высказывая ему свои детские обиды-напасти. Наплакавшись вдоволь, перевернулся на спину и стал наблюдать, как проплывают в небе причудливые облака, похожие: то на маленьких фей, то на дивных птиц, то на загадочных животных из далёких стран. И вдруг показалось ему, что одно облако приняло его очертания…Точно! Даже лицо можно было разглядеть! Сашка смотрел сначала с удивлением, потом это вызвало такой восторг, что он вскочил, закричал и побежал за облачком, размахивая руками и пытаясь взлететь - дотянуться до чуда! Но облако-Сашка плыло по небу, и накрапывал из него мелкий дождик, и светило яркое солнце. А мальчишка мчался по полю и кричал, подставляя лицо под поющие капельки:
- Ты куда-а-а? Возьми-и меня с собой!!!
Но облако только слегка хмурилось, а дождинки кружились и летели вслед за ним, окутывая тончайшей музыкальной пеленой.
И долго бежал бы мальчишка, но размылись постепенно черты облачного лица, и закончилось поле. Споткнулся Сашка о камень и упал вниз лицом, сбивая в кровь коленки и нос, да раздирая и без того рваные штаны о колючки старого репейника. Но не вскочил, а остался лежать на дороге, ведущей в родную деревню. Сначала всхлипывал от боли, потом перевернулся на спину и… ахнул! Над полем повисла радуга, зацепившись одним краем за его деревушку, а вторым за окраину города, который виднелся вдали! И показалось Сашке, что вырос в поле чистом необыкновенной красоты замок. И сверкал он влажными от дождя стенами, и поблёскивал куполами разноцветными. А над всем этим великолепием слышался перезвон - это капельки дождя, словно радужные колокольчики, летели на землю сквозь разноцветные купола, касаясь каких-то невидимых струн и издавая необыкновенные, сказочные звуки.
Сашка лежал и слушал мелодию облаков, дождя и радуги, боясь пошевелиться. И только по лёгкому движению губ, да по пристальному взгляду было видно, как вслушивается, всматривается мальчишка в это чудо.

Много времени прошло с тех пор, но не смог Сашка забыть того крика-восторга, с которым мчался он по бескрайнему полю за поющим облаком – своим двойником, как и не смог забыть поющих дождинок, которые словно навсегда поселились в голове. Что бы он ни делал, куда бы ни шёл, волшебная мелодия преследовала его повсюду, вызывая настойчивое желание повторить каждый звук.
И Сашка повторял. Он мог остановиться посреди улицы и на глазах изумлённых жителей залиться соловьём, зачирикать, как воробей, даже зажурчать, как бегущая в роднике вода! Люди открывали рты от изумления, а мальчишка, не замечая никого, шёл дальше. И так научился он подражать любому звуку, что вскоре даже мать не могла отличить, кто поёт – птица, сидящая на ветке, или сын.
А ещё он учился летать. При удобном случае влезал на крышу сарая, дерево или стог сена и бесстрашно устремлялся вниз, широко раскинув руки. Взлететь в небо, как птица, у него не получалось, но Сашка верил, очень верил, что когда-нибудь сможет и летать! Домой он возвращался неизменно в синяках и шишках. Мать со злостью трясла перед его лицом порванными штанами и кричала:
- Да, что же такое делается, опять порвал! Я с утра до вечера кручусь по хозяйству, стараюсь заработать лишнюю копейку, а с вами одни растраты. Весь в папашу своего малахольного! Ничего-то им не надо, - и швыряла грязные штаны в сына, - сам постираешь и зашьешь! Сашка стирал и зашивал, но на мать не сердился. Правильно ведь говорит – дырка на дырке.
А в деревне за все странности прозвали Сашку певуном блаженным.
Друзей у него не было. Мальчишки-ровесники обходили стороной, иногда дразнили, но чаще смотрели с сожалением и даже каким-то страхом, помня разговоры, которые велись в каждой семье. А вот в школе он почти по всем предметам учился хорошо, но всегда с нетерпением ждал летних каникул – вот уж когда его мир наполнялся самыми красивыми и сказочными звуками. Единственный предмет, который он не любил и старался убежать с урока, был, как ни странно, пение. Но старый школьный учитель, который жил с ними по соседству, его не ругал, а даже защищал.
Сбежав однажды с урока, Сашка попался на глаза директору школы. На следующий день тот вызвал мать и учителя в кабинет, пытаясь разобраться, почему один из лучших учеников в классе так не любит пение? Разъярённая мама при всех отвесила ему тогда звонкую оплеуху. Учитель грустно посмотрел на неё и сказал:
- Воспитание – это наука, воспитание таланта – наука вдвойне. Не всем она даётся. Учитесь вместе с сыном. Перерос мальчик нас, слух его коробит от несовершенства чужого. Мир звуков, в котором он живёт, богат и разнообразен, а наша монотонность убивает. Не надо ругать за пропуски уроков пения, лучше возите в город - в музыкальную школу. И добавил тихо и торжественно: - Час его впереди… Мы будем гордиться потом, что прикасались к великому…
Мать тогда с недоумением посмотрела на старого учителя, ничего не понимая из того, что он сказал, потом раздражённо махнула рукой – да, делайте вы, что хотите, только не отвлекайте меня по пустякам, и вышла из кабинета. А Сашка, получив негласное разрешение, на уроки пения больше не ходил.
Зачастую он бесцельно бродил по улицам, останавливаясь иногда, чтобы повторить какой-либо звук, внезапно раздавшийся рядом с ним, а старухи-соседки, сидя на лавочках и наблюдая за мальчишкой, перешептывались:
- Что же это деется-то, господи? Не повезло Шевчукам! Ох, не повезло... Одно дитё народили, да и то скаженное какое-то – всё бегает и бегает, руками, словно крыльями машет, да кричит, как ненормальный. Больной видать парнишка-то народился. Наказал боженька не того, кого надо! Матерь бы его наказать за жадность непомерную, а не дитятку.
Но Сашка ни скаженным, ни блаженными себя не чувствовал. Он жил в своём мире.
Отец, глядя на сына, который внезапно замирал, а затем начинал издавать какие-то странные звуки, только качал головой, да печалился.
«Ему бы с мальчишками в войнушку играть, да на палках колотиться, а он… Друзей-приятелей у парня нет, один постоянно – не хорошо это. С другой стороны – талант вроде, радоваться надо, да развивать, а не в деревне захудалой блаженным слыть. Ишь, как вытянулся малец! По деревенским меркам уже и хлопчик!»
Но чаще, с любовью смотрел на босоногого паренька с рыжими, торчащими во все стороны, волосами и чуть приплюснутым веснушчатым носом. Вид у мальчишки был бы комичный и озорной, если бы не огромные, с лёгкой косинкой, зеленовато-карие глаза. Пронзительный, даже слегка колючий, совсем не детский взгляд, словно рентгеновский луч, проникал сквозь собеседника, заставляя ёжиться от смутного беспокойства. Но мальчишка был робким и застенчивым, и оттого казалось, что живут в нём два человека: паренёк смешливый и умудрённый жизненным опытом взрослый мужчина.
- Весь в батю моего покойного уродился: и внешностью, и к музыке способностями, - вздыхал отец, наблюдая за сыном, - в город надо везти парня, учить музыке! Но за деревенскими хлопотами поездку всё откладывал «на потом»
Когда мальчику исполнилось девять лет, отец где-то раздобыл и принёс старую губную гармошку.
- Вот, Сашка, учись играть пока на этой штуковине, хватит по деревне прыгать, да кричать петухом. Если будет получаться, повезу тебя в город - учиться на флейте!
- На флей-те… - изумлённо вытаращил глаза Сашка, - а что это - флейта? Какая она? На что похожа?
- Флейта, сынок, это такая штука… На ней, видимо, ангелы играют – красоты неописуемой издаёт она звуки. Ты учись, учись! – провёл отец по голове сына, пытаясь пригладить непослушные вихры, и шаркающей походкой направился в свинарник – «управляться». А по дороге вздыхал, вспоминая и детство своё босоногое, и юность…

Некогда красивый и статный парень, пришёл он с армии и, на зависть всем деревенским парням, окружили его сразу самые видные невесты в деревне – выбирай любую! С виду – богатырь, в душе – мечтатель, он и не похож был на деревенского парня, может тем и привлекал девчат, что один взгляд на него обещал им жизнь полную приключений и путешествий, о чём мечтала каждая из них. Голубые глаза рыжеволосого великана смотрели на мир слегка удивлённо и восторженно, даже армейская «наука» не помогла – не спустился парень с небес, а всё витал где-то – грезил дальними странами.
Вернулся он в родительский дом, собираясь отдохнуть от нелёгкой службы, погулять всласть, да домашней едой насладиться, а потом податься в город, о котором ещё босоногим мальчишкой мечтал, забравшись на крышу сарая и разглядывая далёкие огни. Тогда и дал он себе слово, уехать после армии из пригородной деревушки с её размеренно-тусклым ритмом жизни. Скука же неимоверная, а вот в городе… в городе жизнь совсем другая!
Но, не отгуляв и пары недель, неожиданно даже для себя, женился на деревенской девке, давно потерявшей надежду выйти замуж. Мало того, что была она пухленькая, небольшого роста, да лицом неказиста, так ещё и на десять лет старше! А самое главное – характером обладала бойцовским, в детстве спуску никому не давала – била смертным боем и девчонок, и мальчишек! А когда пришла пора сватов принимать, женихи дом их стороной обходили, помня полученные синяки и шишки. Прождав какое-то время, она махнула рукой – больно надо! – и зажила своей жизнью – торговала на рынке, складывая копейку к копейке. Для чего собирала, и сама не знала, вроде достаток был, но не пропускала ни один рыночный день в городе. Сама не съест, родителям не даст – всё на продажу, а денежки – в банку, да в погреб! О жадности её в деревне байки слагали.
А тут и жених подвернулся. Что же не воспользоваться случаем, если парень такой тюфяк? Воспользовалась. Родители невесты, уставшие от своего властного чада, да от радости, что засидевшаяся в девках дочь, наконец-то нашла себе суженого, одарили молодоженов щедро – дом новый, выстроенный ещё в незапамятные времена для единственной дочери, да скотины полный двор.
Молодой муж поначалу сопротивлялся, всё порывался уехать с женой, а потом вдруг как-то обмяк и смирился. Оставив мечту о жизни в большом городе, устроился на работу трактористом, и потекла размеренная деревенская жизнь. А вскоре и сын родился. После долгих споров записал его в сельсовете Александром, но жена хоть и дала согласие, имя не приняла и звала мальчишку на деревенский лад – Шуркой.
А молодой папаша на радостях принялся в свободное время мастерить всякие деревянные поделки-игрушки. Сделал кроватку, столик да стульчик, потом качалку – всё занятие.
Только изредка, управившись по хозяйству, да укачав малыша, уходил он, крадучись, на своё излюбленное место – под раскидистой ивой, что росла на излучине реки. И, поглядывая на далёкие огни, пытался услышать и почувствовать вкус той жизни, о которой мечтал в армии.
Выкурив не одну дешёвую сигарету, вздыхал и брёл понуро в свой новенький дом, в стенах которого чувствовал себя чужаком.
Но сына любил и, покачивая колыбель, пел ему о далёких городах и странах, в которых живёт птица по имени Мечта.
Молодая жена, бережно разглаживая бумажные купюры, вырученные от продажи молока, да масла в том самом городе-мечте, о котором пел муж, криво улыбалась и ворчала на мать, которая снова насыпала курам слишком много зерна.
Так и жили они тихо, да мирно. Муж всё реже мечтал о синей птице, а жена всё бережнее разглаживала бесконечные денежные бумажки, да между делом раздавала подросшему сынишке подзатыльники за то, что натворил и не натворил – на всякий случай. Что не шлёпнуть, если ребёнок малахольный какой-то удался? Весь в папашу!
После очередной маминой расправы и сбежал Сашка в поле, где встретил свою мечту – песню облака, дождя и радуги, которая крепко засела в мыслях.
А уж когда отец подарил губную гармошку, то никакие подзатыльники не могли больше омрачить его существование! Получив по «заслугам», он мчался на берег реки и играл, безошибочно подражая с первого раза любому звуку.
Однажды, засидевшись на берегу, Сашка вернулся домой особенно поздно. Осторожно, чтобы не стукнуть дверью и не разбудить родителей, вошёл в кухню и замер на пороге - мама не спала! Она сидела за столом, на котором вперемешку с грязной посудой валялись какие-то бумаги, тряпки, таблетки, пузырьки. Под столом – осколки разбитой банки, веник и деньги… много денег! Столько мальчишка не видел за всю свою жизнь! Сашка настолько привык к чистоте в доме, за которой так ревностно следила мама, к бережному отношению к бумажным купюрам, что увиденное его просто потрясло! Впрочем, как и её вид. Всегда очень опрятная и невозмутимая, сейчас мама была похожа на растерянную бабу-ягу из сказки, про которую накануне читал Сашка. Волосы, обычно заправленные под косынку, свисали на лицо сосульками, глаза красные, нос опухший, лежащие на столе руки слегка подрагивали. И вдруг ему показалось, что мама сейчас протянет к нему свои дрожащие руки, схватит и… Сашка даже зажмурился от ужаса!
- Саша…
Мальчика словно перетянули плетью по спине и по ней побежали мурашки! Мама никогда его так не называла! Может это не она? Может злая ведьма пробралась в дом и заколдовала его родителей? Сашка в панике стал озираться, пытаясь найти отца – но того нигде не было! Он снова посмотрел на маму и вдруг понял – никто её не заколдовал, она просто плакала! Но это не могло быть правдой! Мамы – не плачут. Сашка знал точно! Разве их может кто-то обидеть? Да его мама сама обидит, кого хочешь – даже папу, чего уж про Сашку говорить? И тут он вспомнил, что провинился и вжал голову в плечи. Рассматривая исподлобья битую посуду под столом и разбросанные купюры, он стоял у порога, ожидая привычный подзатыльник, и, не дождавшись, поднял голову и снова удивлённо посмотрел на мать. Подперев подбородок кулаком, она глядела вроде бы на сына, но взгляд был какой-то странный, словно сквозь него! Сашка оглянулся, может сзади кто-то стоит? Но за спиной никого не было. Он снова посмотрел на мать и вздрогнул, встретившись с ней взглядом. В нём было недоумение и… жалость! Мальчишка растерялся. Ему вдруг захотелось подойти и прижаться к маме. Такое желание появилось у него впервые и было настолько сильным, что он уже готов был сделать шаг… Но что-то неуловимо изменилось в мамином взгляде и Сашка остановился. С трудом разлепив ставшие вдруг сухими губы, он сиплым шёпотом спросил:
- А где папа?
И удивился ещё больше, услышав какой-то протяжный и тоскливый, словно чужой, голос матери.
- Ушёл... Совсем ушёл…
И тут же, словно опомнившись, она закричала:
- Пошел вон! Такой же горе-мечтатель, мать вас дери!
Но голос сорвался, она громко всхлипнула и продолжила:
- Что вам в жизни надо? О чём вы всё мечтаете? Что вы слышите, чего не слышу я? Разве главное в жизни не деньги, не уверенность, что завтра будет у вас кусок хлеба, да желательно с маслом!
И запричитала протяжно, словно жалуясь кому-то на судьбу свою неудавшуюся:
- Зачем только вышла за этого тюфяка замуж, ждать надо было своё счастье, так нет – выскочила! И что? Что я тебя спрашиваю? Дома всегда порядок, куры-свиньи накормлены, корова обихожена, денежки водятся – копеечка к копеечке собирала… - она вытерла ладонью слёзы.
- Для вас же старалась! – закричала снова, но тут же сникла и прошептала, слегка виновато:
- Ладно, иди спать… сынок.
И вдруг Сашке показалось, что мама тоже хочет его обнять! Она даже встала из-за стола и сделала шаг к нему! Но махнула рукой и наклонилась за платком.
Сашка стоял на пороге и не мог сдвинуться с места! Тысячи мыслей метались в его голове, опережая одна другую!
«Мама – это мама, и она не заколдованная, раз снова кричит на него… Только какая-то другая, совсем не похожа на прежнюю маму… Почему плачет? И как это - папа ушёл совсем? Куда ушёл? Как он мог уйти и оставить их с мамой? Как можно жить без папки?»
Он всхлипнул, посмотрел на мать и снова испуганно втянул голову в плечи.
Но та уже не смотрела на сына. Подвязав платок, она аккуратно заправила под него растрёпанные волосы и почти спокойно сказала:
- Ещё раз придёшь так поздно – убью!
И столько решимости было в её голосе, что мальчишка почувствовал кожей - если и не убьёт, то прощения ему больше не будет.
Он кивнул головой и пошёл в свою комнату. Разделся, аккуратно повесил брюки и рубашку на спинку стула, сел и задумался…
«Как жить с мамой-то? Бьётся ведь больно – за дело и просто так. Папка хоть заступался, а теперь что? Бежать надо отсюда! Папка наверное в город ушёл, найду его и заживём… Эх, заживём! Каждый день будем в театры ходить, да на концерты! А может, купит он мне обещанную флейту и в школу отдаст, где учат музыке?»
Внезапно за окном раздался тихий свист и почти сразу же стук. Сашка распахнул створки окна и увидел отца! Тот протянул к нему руки и, не раздумывая ни минуты, мальчишка вскочил на подоконник и упал в такое родное тепло. Упал и прижался, дрожа от радости всем телом.
- Папка, родненький мой, а мама сказала, что ты ушёл совсем! А ты - не ушёл!? Я так и знал! Ты же не уйдёшь без меня, скажи?
Мальчик пытался заглянуть в глаза отцу, чтобы увидеть в них ответ на свой вопрос, но тот отворачивался, только всё крепче прижимал к себе худенькое тельце. Потом поставил на землю подальше от окна, из которого падал свет и спросил шёпотом?
-Ты был на речке?
Сашка заулыбался, снова обнял его за шею и зашептал:
- На нашем месте. Слушай, пап, что я тебе расскажу?! Там какая-то ночная птица так пела, что…
- Потом, сынок, расскажешь. Я спешу.
- Куда спешишь? Вот же он – дом наш! Пошли, мама будет рада, что ты не ушёл! - потянул он отца в сторону крыльца, – она плакала! И добавил скороговоркой:
- Ты же наш. Мой, то есть. Я люблю тебя, а ты в город хочешь. Так неправильно. Несправедливо. Пошли домой, я тебе расскажу о птичке, что пела у реки! Знаешь, как красиво пела! Я никогда такого не слышал. Я тебе на гармошке сыграю, чтобы и ты услышал. Я выучил сразу, у меня получилось!
Мужчина отвернулся, и плечи его затряслись.
- Не могу. Я уезжаю в город. Может, вернусь за тобой… потом, позже!
- Папка, а как же я? Я сейчас с тобой хочу, не потом! – вцепился Сашка в рукав отца, не желая его отпускать.
- Мама злая, она меня не любит и бьёт!
Отец внимательно посмотрел на сына и присел перед ним.
- Понимаешь, сынок… Как бы объяснить тебе, чтобы ты понял - мал ещё слишком… Мама не злая, она хорошая и добрая. И любит тебя. А кричит, да шлёпает - оттого, что не понимает. Не понимает, что жизнь наша не в теле заключается, а в духе. Жить надо, угождая не телу, а духу, живущему в нём – любить, творить, мечтать… А мама думает, что главное вкусно кушать, да мягко спать. Только ошибается она… Может и поймёт когда-нибудь, а может и нет… Засосёт её болото непонимания этого, и не будет человека, только тело одно….
Сашка испуганно смотрел на отца, не понимая и половины из того, что тот говорил, но ему даже представить было страшно, что маму засосёт какое-то болото! Глаза защипало, и он уже готов был расплакаться от жалости.
Но мужчина словно очнулся, увидев в глазах сына ужас, и снова прижал его к себе.
- Ты прости меня, сынок… А маму люби. Маму нельзя не любить!
Затем приподнял, посадил мальчика на подоконник и исчез в темноте.
Сашка сидел и, осматривая сад, не мог понять – был ли здесь его папка или ему показалось? А если был, то, как мог бросить его?
В кустах послышался слабый шорох, и мальчик обрадовано встрепенулся – папка! Но напрасно всматривался он в темноту – ничто больше не нарушало тишину. Видимо пташка ночная перескочила с ветки на ветку. И только звёзды, печально поблёскивая, смотрели вниз на одинокую фигурку мальчишки, виднеющуюся в темном проёме окна, да облако небольшое медленно наплывало на тоненький серп луны. Сашка поднял залитое слезами лицо в тёмное небо, словно пытаясь разглядеть в нём отражение огней большого города, который забрал его отца, и прошептал:
- А как же мой город-мечта, а, папка?